Странное место «Диостан». Как уральский бизнесмен построил отель в глуши и почему о нем никто не слышал

«Диостан» — это очень странное место. Я заподозрил это, еще изучая карту местности: асфальтовая дорога на западе от Верхнеуральска превращается здесь в сомнительную грунтовку и остается таковой все 20 километров до «Диостана». Интуиция не обманула: если туда мы добрались с некоторым количеством матюков, но без приключений, то на обратном пути пробили колесо.

Но, когда одолеешь сомнения и зубастые гравийки, тебя ждет отельный комплекс, который скорее ожидаешь увидеть на Средиземноморском побережье. Он зажат между двух небольших синих озер и окружен горными грядами, и хотя недалеко популярный курорт Абзаково, здесь, в «Диостане», атмосфера совсем иная, тихая. Я ехал сюда, чтобы понять, зачем известному в Магнитогорске бизнесмену Яну Токареву понадобилось строить отель в такой откровенной глуши и чего тут больше: мифологии или итальянского гедонизма (при чем здесь Италия, расскажу).

Строительство «Диостана» шло в 2008–2010 годах, то есть место отнюдь не новое, но когда перед поездкой я загуглил этот отель, кроме официальных страничек и пары мимолетных упоминаний в блогах, не нашел подробностей, словно «Диостан» намеренно избегает публичности. Отчасти так и есть: у него сложилась репутация закрытого места и здесь ждут людей с определенным настроем ума. Каким?

Сначала я попытался понять философию этого проекта без подсказок, бродя по окрестностям «Диостана», которые в начале мая из-за скудности листвы выглядели несколько пустынно. Их рельеф контрастен: равнины, на которых лежат озера Кулдыбай и Ускуль, окружены многоярусными холмами. Заберешься на один, а за ним другой, но более высокий, и далее, далее, без передышек — прямо как жизненные цели, которые мы себе намечаем.

На ощущение пустынности работает и почти полное отсутствие следов человека: нет ни кострищ, ни мусора, ни, собственно, людей. Из благ цивилизации на другой стороне Кулдыбая есть грунтовая дорога, по которой за три дня никто ни разу не проехал. От такой оглушительной уединенности, признаюсь, в душе прорастает тревожность и всякие мысли о том, кто ты, куда идешь и когда обед (это, видимо, самозащита организма).

С обедом, кстати, порядок: у «Диостана» отменный шеф-повар, и хотя выбор блюд не шибко велик, всё на удивление вкусно. Сам отель также вызывает положительные впечатления и, насколько могу судить, соответствует планке ожиданий тех, кто привык ездить по Европе. Есть незначительные вопросы по обслуживанию, связанные скорее с наплывом гостей: в дни моего визита здесь проходил конгресс психологов.

Но стоял бы такой отель на берегу условных Тургояка или Увильдов, вопросов бы не было: просто еще один уральский курорт с характерным уровнем цен. А тут-то натуральная глушь, куда не каждый рискнет забраться, да и пляжа как такового нет, как нет и привычных увеселений: ни бассейнов, ни проката великов, ни торговли алкоголем. В хорошо оборудованных номерах нет телевизоров, что в наши дни выглядит почти политическим манифестом. Чем же тут принято заниматься?

С подобными вопросами я обратился к владельцу комплекса Яну Токареву, хотя сделать это оказалось непросто, потому что весь день он участвовал в конгрессе психологов в одном из конференц-залов «Диостана».

— В 2003 году я переживал огромнейший кризис, — рассказывает Ян Токарев предысторию появления «Диостана». — Я был очень успешный предприниматель, и у всех бизнесменов возникает экзистенциальный кризис, когда ты достигаешь вершины в материальном и других аспектах, но понимаешь, что внутри тебя что-то теряется. У тебя есть всё, но жизнь кажется... блин... такой скучной. Я хотел покончить жизнь самоубийством, до того мне было тяжело.

Один из знакомых посоветовал ему пройти психологический тренинг, и так, по цепочке, Ян Токарев познакомился с итальянским философом, художником и психологом Антонио Менегетти.

— Я приехал на его выступление во время празднования 300-летия Санкт-Петербурга, приехал и обалдел, — вспоминает Ян Токарев. — Мне просто голову снесло, и я понял: всё, что эманирует профессор Менегетти — это мое. Я зацепился за это, стал посещать его тренинги, поступил в институт в Санкт-Петербурге на кафедру онтопсихологии, окончил его. Кризис у меня прошел, я стал идти дальше.

Постепенно между итальянским психологом и уральским бизнесменом установились дружеские и деловые отношения. Ян Токарев загорелся идеей создать один из центров Антонио Менегетти на Урале.

— В 2008 году я вёл несколько бизнес-проектов профессора, и мне захотелось принести эту дорогу (интеллектуального развития. — Прим. ред.) сюда, на Урал, — вспоминает Ян Токарев. — Я стал выбирать места, предлагать какие-то проекты, где можно отдохнуть, выловить рыбу и так далее. Но Антонио Менегетти сказал: «Ян, ты не найдешь место, если не поменяешь форму мышления, потому что ты рассматриваешь места с точки зрения предпринимательства. А место должно быть простым, и оно должно давать что-то людям, там должна быть душа». Однажды он пригласил меня на ужин в Бразилии, взял карту и просто интуитивно показал мне точку [на Южном Урале]. Он сказал: давай, бери самолет сегодня вечером, поезжай туда, найди это место.

То есть отсутствие асфальта в радиусе 20 км от «Диостана» объясняется тем, что наличие дорог и не было критерием при выборе места. Сейчас уже трудно сказать, чем руководствовался профессор Менегетти, показывая на карте эту точку: может быть, его привлекли два микроскопических синих пятнышка вдали от городов или это действительно было откровение свыше — кто знает.

— Меня место очень впечатлило, я позвонил Антонио Менегетти, он прилетел и сказал: «Супер! Интуиция не ошибается», — продолжает Ян Токарев. — Он прошел, вбил колышки, объяснил, где и что должно располагаться. Между прочим, это самая забытая точка Башкортостана, село Аслаево, и вы сейчас видите, что деревня преобразилась: у всех пластиковые окна, интернет, вайфай. Мы провели сюда газ, и я жду инициативы от села, с удовольствием включусь в проект его газификации.

Название «Диостан» также мультикультурно, как и сам проект: dio — это бог (по-итальянски), стан — место (по аналогии с Башкортостаном). Проект комплекса создавали итальянцы, строили в основном местные жители.

Ну да ладно, пятизвездочной гостиницей на красивом озере уральца особенно не удивишь. В чём всё-таки философия «Диостана», докапываюсь я до Яна Токарева. Он отвечает:

— Это место для интеллектуального отдыха. Мы хотим продемонстрировать другую парадигму жизни. Здесь проводятся тренинги, человек напитывается интеллектуальными знаниями, но одновременно он встречает здесь самого себя, работает над собой. При этом он погружен в искусство жизни, которое проявляется в хорошем питании, ночлеге, прекрасной природе. Мы хотим продемонстрировать, что есть другая жизнь, жизнь в удовольствие. Как говорят участники психологического конгресса, жизнь без удовольствия — большой грех.

Я уточняю, почему у «Диостана» репутация закрытого места, куда может попасть не каждый. Ян Токарев говорит, что впечатление превратно и никакого входного фейсконтроля нет, есть лишь сложившиеся традиции места.

— Нужно понимать, что у нас другой отдых: не так, что алкоголь, секс, у вас крышу снесло... Нет, у нас приезжают группы, проводят мероприятия, тренинги. Это не такой отдых, после которого вы ляжете в постель и скажете: блин, вот это я провел выходные... — он задумывается и добавляет: — Вообще самое страшное, что есть у нас — это свободное время, которым мы не умеем распоряжаться.

В речи Яна Токарева часто мелькает слово «ин-се» — дословно с итальянского «в себе». Это одно из ключевых понятий онтопсихологии, этакая кантовская «вещь в себе», только применительно к человеческой личности. «Ин-се» — это как бы наша первородная сущность, зачастую подавленная окружением, бытом, традициями. Умение отыскивать свое естество и следовать ему — часть жизненной философии Менегетти. Есть ведь такое распространенное клише, мол, надо уметь быть собой, но поскольку мы живем в мире социальных ритуалов, норм и ограничений, зачастую сложно понять, что у нас там внутри и как бы мы действовали в условиях полной свободы. И вообще способны ли мы эту свободу выдерживать. Вот такие загадки жизни и принято решать на безлюдных холмах «Диостана».

— Менегетти — великий ученый: он считал мою интенциональность, мое «ин-се», и сказал — я должен вкладывать сюда, в «Диостан», — подытоживает Ян Токарев.

Как я уже упоминал, в дни моего визита в «Диостане» не первый раз проходил конгресс психологов, который возглавлял создатель интегративной психологии Владимир Козлов. Еще в начале 90-х он писал кандидатскую диссертацию по расширенным состояниям сознания, а его библиография включает книги с интригующими названиями: «Психология буддизма», «Психология измененных состояний сознания», «Психология смерти». При этом он является одним из наиболее признанных ученых России нашего времени. А потому я не удержался от вопроса, который меня давно волновал: у бизнесменов на Западе и в России всё более популярны разные психологические практики, идущие в основном с Востока, из традиций буддизма или шаманизма. Самая распространенная техника — это, вероятно, медитация, но кто-то идет и дальше. Я спрашиваю, как академическая наука относится к такого рода моде? Ведь возникло целое поколение бизнесменов, полагающихся на инсайты, просветления, интуицию. Нет ли скепсиса на этот счет у профессионального сообщества?

— Профессиональное научное сообщество в начале 90-х годов к подобной теме относилось, я бы сказал... достаточно негативно, — отвечает Владимир Козлов. — Это связано с тем, что доминировало позитивистское материалистическое мышление, которое было далеко от духовности. С тех пор ситуация кардинально изменилась, и не только бизнес, а люди самых разнообразных профессий используют те же медитации в качестве психогигиенического средства. Буквально три дня назад я работал с монографией по посттравматическому стрессовому расстройству, где целый раздел посвящен использованию практик медитации. Эти практики не теологичны, то есть не касаются вопросов веры, но они являются психотехниками, которые приводят человека в равновесие, позволяя в конце концов справиться с паническими атаками, флешбэками и так далее. Раньше эти практики считались закрытыми, эзотерическими, а сейчас ведущие психологи сами занимаются медитациями. Да, пока медики не прописывают по 20 минут медитаций дважды в неделю, но скоро будут.

«Диостан» — это во всех смыслах место на стыке. Он находится на границе Челябинской области и Башкирии, сочетает восточные и западные идеи, говорит на языке бизнеса и на языке духовного поиска. В конце концов, возникает неудобный вопрос, чего в этом проекте больше: новизны или эффекта плацебо, попыток выйти за рамки привычного или следования моде?

Проведя здесь три дня, я вспомнил вдруг статью в английской газете, автор которой задавался вопросом: какой из методов психотерапии (ну, или духовного развития) наиболее эффективен? Если учесть, что таких методов около четырех сотен и каждый из них имеет своих приверженцев, вопрос совсем не праздный — не могут ведь все быть одновременно правы. Изучив разные аргументы и исследования, автор той статьи пришел к выводу, что суть вообще-то не в самом методе, а в уникальной связи между терапевтом и пациентом. Грубо говоря, эффективность разных техник, будь то психоанализ или когнитивно-поведенческая терапия, может быть одинаково хорошей или плохой, в зависимости от того, установился ли контакт между людьми, на одной ли они волне, понимают ли друг друга. Эту же мысль высказал кто-то из участников конгресса: мол, вы можете заниматься духовной практикой у первоклассного гуру или у посредственного, но если он подходит лично вам — да будет так.

И эта логика применима к «Диостану»: всё хорошее сюда приносят и привозят по плохим грунтовкам сами гости, и результат зависит от того, подходит ли именно вам конкретный тренинг, его ведущий, его философия. Говоря на местном диалекте, цепляет ли гуру ваше ин-се. Одухотворенность возникает не сама по себе, а как результат работы: интенсивной, расслабленной, целеустремленной, спонтанной, одиночной, групповой — выбирайте сами. Этот проект нельзя судить по универсальной мерке и рекомендовать всем подряд. Кому-то для перезагрузки, возможно, требуется отдых с элементами дикости, с прыжками в бассейн и оглушительным караоке. Другим хочется полного уединения в каком-нибудь сельском дому, где минимум комфорта и минимум зависимости от кого бы то ни было. У «Диостана» своя философия: здесь есть и комфорт, и социум, призванный растормошить гостя. Но также есть и безлюдные холмы на случай, если захочется остаться наедине с самим собой. Бездорожье и бестревожье «Диостана» вытащит из вас всё: и хорошее, и плохое, а дальше вы вольны работать с этим или забыть, посчитав весь опыт лишь забавным приключением.

— Учителя внешние — это учителя-провокаторы, — говорит Ян Токарев. — А главный учитель тот, что внутри тебя. И ты должен его слушать.

Поначалу эти контрасты «Диостана» показались мне даже избыточными: я ощущал здесь пресловутое «одиночество в толпе». Сам Ян Токарев на это говорит: то, что вы чувствуете здесь, — это работа вашего бессознательного. Постепенно это чувство ушло, и как-то вечером мы с семьей зашли в стеклянный павильон для мини-тренингов: это такое помещение с 25 креслами и костром в кирпичной жаровне. Ты сидишь, смотришь на огонь и на закат, ощущаешь жар, запах дров и вечерний холод, когда открывается дверь, впуская очередного гостя. И в такие минуты со всей отчетливостью проступают мысли, что есть жизнь и за пределами привычной рутины. Что можно идти дальше.

А чего в этом чувстве больше — самогипноза или духовного поиска, каждый решит для себя.

Почитайте репортаж из города, который в буквальном смысле стоит на золоте (но живет так себе).

А вот одно из самых красивых сёл Южного Урала — Орловка. Оно похоже на кратер, и здесь случаются землетрясения.

Этот город вы наверняка видели с большой высоты, проезжая из Челябинска в Уфу или наоборот. Он очень симпатичен и с близкого расстояния.