Колин Рейнер, доктор медицины (Великобритания): «Быть врачом, помогать – особая привилегия»

В июне 2014 года губернатор Челябинской области Борис Дубровский вручил Колину Рейнеру знак отличия «За заслуги перед Челябинской областью». В 1989 году врач из Британии впервые приехал на Южный Урал, чтобы оказать помощь в спасении и реабилитации пострадавших в железнодорожной катастрофе под Ашой. Затем он неоднократно приезжал в нашу область, привозил медикаменты и лечебные средства. В 1990 году организовал бесплатное лечение детей в клиниках пластической хирургии Шотландии и Англии, а также бесплатную стажировку южноуральских врачей в своей клинике. А его дочь Сюзанна целый учебный год преподавала в челябинской школе. В январе 2015 года Колин Рейнер и Сюзанна вновь прилетели на Южный Урал, на церемонию вручения народной премии «Светлое прошлое», во время которой состоялась наша беседа.

– Колин, награда «За заслуги перед Челябинской областью» имеет для вас особое значение?

– Конечно, и этот знак сегодня со мной. Я никогда не думал о том, что сделал что-то особенное для Челябинской области, но этот знак – напоминание о том, что здесь у меня есть друзья. Кто-то мне рассказывал, что до того, как мы сюда приехали, все были уверены, что Запад хочет просто «проглотить» Россию. И мне много раз говорили: «Но мы теперь видим, что вы такой же человек, как мы». Вот что особенно важно.

Сюзанна: Отец, как всегда, скромничает. Эта награда для него – большая честь. Когда он вернулся с ней домой, то всем ее показывал и был очень счастлив.

– Сюзанна, что вы чувствуете сегодня, когда ваш отец получил статуэтку знаменитого скульптора Эрнста Неизвестного «Кентавр с цветком в груди»?

– Я очень горжусь своим отцом. Он достиг многого в жизни, потому что мастерски владеет медицинской профессией. Но жизнь его многогранна, в ней большое место отводится культуре и искусству. Поэтому награда за профессиональное мастерство, но связанная с искусством, – статуэтка знаменитого скульптора – это особое событие в его жизни и жизни нашей семьи. Я очень благодарна южноуральцам, которые помнят и ценят моего отца. Спасибо всем.

– Вернемся в год Ашинской катастрофы. Колин, если бы сегодня, не дай Бог, случилась подобная трагедия в России, вы бы снова приехали, чтобы помочь?

– Если бы я был молод, то конечно. Необходимо помнить: то, что произошло в Аше, – это несчастье огромного масштаба. Если бы такое произошло в Великобритании, даже сегодня, мы бы просили международной помощи.

– Помните ваше первое впечатление от российской медицины?

– Такие вещи невозможно забыть. Мы ведь в то время вообще ничего не знали о России, знали только о холодной войне, которую развернули политики. Когда мы приехали в 1989 году в Челябинск, то были удивлены: высокий профессионализм врачей и одновременно недостаток в медицинском оборудовании, отсутствие самых необходимых материалов для помощи пострадавшим в железнодорожной катастрофе людям. Когда мы летели в Россию, то не могли себе представить, что даже антибиотиков здесь недостаточно. Мы попытались интегрироваться в работу – не менять что-то, но улучшить. Культура, образование наших российских коллег были на хорошем уровне, но у них не было порой самых необходимых материалов. Пациентов спасали, вне всяких сомнений, их решимость и профессионализм.

– Как на вашу инициативу реагировали российские политики?

– Я вам скажу правду: нас встретили в аэропорту Москвы, и мне было сказано: «Вы должны помнить, что дело политическое. И мы верим в то, что наши врачи со всем справляются сами». А когда мы приехали в Челябинск, то увидели, что ситуация просто отчаянная. Мы посовещались и пришли к решению, что должны сделать две вещи – поддержать челябинских коллег и всему миру рассказать о том, что врачи России – профессионалы, их нужно уважать и помогать им. Мы владели навыками пластической хирургии, которой в то время в вашем регионе просто не было, поэтому мы делились информацией, и наши российские коллеги эту информацию впитывали. Мы не собирались совершать в России какого-то научного прорыва. Просто у нас был опыт, и мы готовы были им делиться. Все остальное случилось позже.

– Вы имеете в виду стажировки наших врачей в вашей клинике? Скажите, сохраняются ли сегодня эти связи на профессиональном уровне?

– Да, здесь есть хирурги, с которыми идет постоянный профессиональный обмен, мы работаем вместе. Не так давно в Лондоне состоялось традиционное собрание врачей, на котором было много иностранцев. В том числе врачей из России. Потому что у ассоциации пластических хирургов нашей страны много филиалов и связей за рубежом.

– Сколько детей, пострадавших в Ашинской катастрофе, затем получили помощь пластических хирургов в клиниках Британии?

– В Британии было 11 пострадавших, часть из них лечились у меня в Шотландии, другие – в клинике Манчестера. Им нужна была реконструкция особого вида, потому что у них были шрамы на лице и руках, а также на груди у девочек.

– Сегодня ваши бывшие пациенты из России вам пишут, звонят?

– Я был так счастлив, что в июне 2014 года, 25 лет спустя после Ашинской катастрофы, меня пригласили на встречу в Челябинск. И все мои бывшие пациенты были там. Я был очень рад всех увидеть, это была фантастическая встреча.

– В июне вы привезли к нам выставку детских рисунков и говорили, что затем эта выставка состоится в Лондоне.

– И она состоялась в колледже хирургов в Лондоне, на той самой регулярной встрече пластических хирургов Британии и других стран. Там были представлены работы, которые экспонировались в краеведческом музее Челябинска в июне 2014 года. А во время наших профессиональных встреч особое внимание было уделено медицинским аспектам произошедшего под Ашой. Выставка же была представлена как очень важное событие в жизни пластических хирургов, она предназначалась для международного медицинского сообщества и была прекрасно принята. Может быть, рано говорить об этом, но я все-таки скажу, что начал переговоры с телеканалом BBC о создании специальной программы о дружеских отношениях между людьми разных стран. Такие отношения становятся выше политики и помогают избежать недопонимания между людьми. Это именно то, чему я научился, когда приехал сюда в 1989 году. С тех пор я это все время чувствую – нет никакой недоброжелательности между мной и теми людьми, с которыми я в России встречался и встречаюсь.

– Говорят, люди культуры объединяют народы и континенты вопреки всем политическим интригам. Вероятно, то же самое можно сказать о врачах?

– Да, у врачей есть такая привилегия. Когда я оказываюсь в чужой стране, то вижу людей больных, которым нужна помощь, которые хотят вернуться к нормальной жизни; и я делаю для них все, потому что у меня есть возможность им помочь. Такие встречи в корне меняют представления обычных людей об иностранцах, которых политики пытались им представить как врагов. И разрушаются прежние недружественные представления о других странах и людях, говорящих на иных языках.

– Профессия врача даже эмоционально очень затратна, жалели ли вы когда-нибудь, что выбрали именно этот путь?

– Никогда. У меня была фантастическая карьера и очень интересная профессиональная жизнь. Быть врачом, помогать – особая привилегия.

– Собираетесь ли еще раз приехать к нам в гости?

– Очень хочу вернуться сюда и провести здесь отпуск. Как сказала сегодня актриса Ирина Розанова, здесь необыкновенно красивая природа. Но я уже в годах и не знаю, что принесет следующий год. Еще в июне прошлого года я думал, что был здесь в последний раз, но вот снова здесь. (Улыбается.) И я особенно счастлив, что смог привезти с собой свою дочь Сюзанну. В первый раз она приехала на Южный Урал совсем юной девочкой. Я хотел, чтобы она пожила здесь и увидела жизнь другими глазами.

– Сюзанна, это значит, что вы поехали в Россию по желанию вашего отца?

– Не только, я и сама очень хотела увидеть Россию. В Челябинск я приехала в 1992 году. К тому моменту мне исполнился 21 год, я только что выпустилась из университета.

– Ваши первые впечатления?

– Это не было похоже ни на что, я такого и представить себе не могла. Это был самый незабываемый опыт в моей жизни. К тому же я была первой иностранкой в городе, которая здесь жила целых девять месяцев после того, как Челябинск открыли для иностранцев. Мне говорили, что я должна слиться с толпой и никому не говорить, что я иностранка. (Смеется.) И я старалась – наряжалась в русскую шапку и шубку.

– Вы преподавали английский язык?

– Да, в 48-й гимназии. И была счастлива. Дети, по-моему, тоже были счастливы. Произошло какое-то единение с русскими детьми. У них первым иностранным языком был французский, а я его тоже изучала в школе, в университете, поэтому мы прекрасно общались на французском. Но в изучении английского языка они тоже проявляли большой энтузиазм. И я с ними с удовольствием занималась. Они все впитывали моментально, желание знать было огромным. Это были очень счастливые месяцы жизни и работы.

– Как дети к вам относились?

– Я была для них новинкой, и всем хотелось со мной пообщаться. Кстати, у меня здесь было русское имя, я была Сюзанна Николаевна. (Смеется.)

– И у вас не было страха – жить в неведомой стране, которая много лет была практически отрезана от мира?

– Была осторожность, но не страх. Я здесь встретила новых друзей, прекрасных людей. Да, конечно, мне было иногда одиноко, я скучала по дому, но страха не было никогда. Для меня поездка в Россию стала накоплением богатейшего жизненного опыта. Я здесь работала, я получала зарплату, я училась готовить русские блюда, я узнавала людей.

– Помните рецепты русской кухни?

– Еще бы. Я и теперь иногда стряпаю пельмени, делаю винегрет и котлеты. Это очень вкусно.

– Думаю, если бы вы приехали к нам впервые только сейчас, то нашли бы много общего между Британией и Россией.

– Это точно, сегодня здесь все так, как в любом большом городе нашей страны, но русский дух уникален, он всегда, вероятно, таким и останется.

Редакция благодарит Фонд Олега Митяева за возможность сделать интервью.