Сергей Ягодкин, главный режиссер Магнитогорского театра куклы и актера «Буратино»: «Самое сложное – создать хороший сюжет для современных детей»

В этому году Магнитогорскому театру куклы и актера «Буратино» исполняется 40 лет. И хотя решение о его создании было принято еще в 1972-м, отправной точкой все же считается день премьеры первого спектакля – «Необыкновенные приключения Буратино и его друзей», который состоялся 7 февраля 1973 года.

Главный режиссер театра Сергей Ягодкин еще с детства начал путь в этот мир. Когда ему было 14 лет, в школу пришел руководитель детского театрального кружка кукол. Однако Сергей никогда бы не пошел в него, если бы не долги по литературе – учительница обещала простить их за участие в кружке. Он решил тогда – сделка честная и согласился принять участие в веселой авантюре.

Теперь за плечами Саратовская государственная консерватория, питерская академии театрального искусства, работа в разных театрах. И вот уже пять лет, как Сергей Ягодкин возглавляет театр «Буратино».

Как серьезные люди выбирают столь «несерьезные» профессии? Действительно ли театр кукол – это театр для детей? Какие преимущества дает актеру и зрителям кукла? Своими секретами делится Сергей Ягодкин.

– Сергей Игоревич, почему вы задержались в школьном кукольном театре?

– Я понял, что могу через кукол влиять на людей, донося до зрителей чувства и переживания своих героев. А когда окончил школу, руководитель предложил мне поехать учиться в Москву на драматического актера.

Поступал я сразу во все вузы и... никуда не поступил. Самое большее, чего я достиг – третий тур во ВГИКе. Естественно, вернулся домой, но узнав, что ведущий артист саратовского ТЮЗа ведет набор на актерский факультет, отправился в Саратов. Однако он посмотрел на меня и сказал: «Ты нам не нужен! В тебе росту метр восемьдесят, а мне пионеры нужны: я в театр юного зрителя актеров набираю!» Расстроившись, решил я отдохнуть на море. А когда вернулся домой, родители спросили: «Ты где был?» – «Как где? Поступал» – «Поступил? Куда?» – «Как куда – на куклы!» И пришлось мне возвращаться в Саратов, где шел дополнительный набор на кукольный факультет. Поступал я с полной уверенностью, что летом переведусь на драму.

– Почему же не перевелись?

– Потому что именно в это время кукольный спектакль в Саратове ставил очень талантливый режиссер Александр Веселов, а главную роль играла мастер нашего курса. И к Веселову на премьеру из Воронежа приехал Валерий Аркадьевич Ворховский. Татьяна Петровна не могла допустить, чтобы режиссер, вошедший в историю, не встретился с нами. Посмотрел на нас Валерий Аркадьевич и говорит: «Ну что, неудачники, вы же все на драму поступали? Так вот, чтобы мыслей о побеге у вас не было, приглашаю вас всех к себе в гости». И на февральских каникулах мы всем курсом отправились к нему в Воронеж. Таким образом, мне очень повезло побывать на лучших спектаклях Валерия Аркадьевича.

Только теперь я понимаю, чего стоило ему подготовить весь этот репертуар специально для нас. Кроме того, у него хранился колоссальный архив спектаклей, снятых Александром на видеокамеру, среди них был и первый спектакль Виктора Шраймана. Поэтому утром мы шли на представление, а вечером – на просмотр фильмов Веселова с комментариями Вальховского.

После этого я решил: не нужна мне ваша драма – меня и здесь неплохо кормят. Мне здесь нравится.

– Но вы ведь не просто актер, вы режиссер…

– Это тоже благодаря Валерию Аркадьевичу. Однажды он собрал нас и спросил: «Ну что, лодыри, где ваши самостоятельные работы? Возьмите томик Чехова и томик Станиславского, совместите их и покажите результат педагогу». Я оказался хитрее однокурсников: они читали Чехова и мечтали, как будут его играть, а я – Станиславского, думая о том, как буду делать эту игру. В результате Татьяна Петровна порекомендовала мне поступать на режиссуру. Сказано – сделано! После Саратова я поехал в Питер – в Академию театрального искусства – и поступил на лучший в мире факультет кукол. После его окончания мой педагог направил меня в Томский театр.

– А как же Магнитогорск?

– Кукольный мир очень тесен, в нем все друг друга знают. В 2007 меня пригласили поставить в «Буратино» спектакль. С тех пор я здесь.

– Начало января, наверное, у вас самая горячая пора. Сколько зрителей побывало в этом году на ваших новогодних елках?

– В нашем театре 180 мест. С конца декабря до середины января мы проводили по три елки в день. Получается более 10 000 за три недели. И это правильно, ведь артисты работают тогда, когда все отдыхают.

– Какой спектакль смотрели ваши юные зрители?

– «Маленькая метель». В новогоднюю кампанию всегда ставится только один спектакль, так как при огромном наплыве посетителей по-другому невозможно. На елках у нас работали три Деда Мороза – два заслуженных артиста и один режиссер – и две самые красивые Снегурочки.

– Чем театр кукол отличается от других театров?

– У каждого из них своя минимальная единица информации. В опере – звук, в балете – жест, а в драматическом важно слово. Наш театр по своему языку близок к балету. Здесь не текст определяет сюжет, а движение материи, когда мертвая кукла или любой иной предмет в момент своего физического движения становится живым. Так получается имитация жизни. За счет этой имитации и строится весь спектакль.

– Какие спектакли вам больше нравится ставить – детские или взрослые?

– Взрослые, конечно. Их гораздо легче играть. Ребенок не боится показать, что ему спектакль не нравится. В этом случае он начинает елозить, шуметь, шуршать фантиками. А взрослые изо всех сил стараются понять смысл. Вспомните, сколько книг написано про «Черный квадрат» Малевича.

Когда я в качестве дипломной работы сделал «Моцарта и Сальери», критики рассказали, какой гениальный и о чем я поставил спектакль. Причем их версия мне понравилась больше моей. После этого мне захотелось посмотреть его еще раз.

Но, если по-хорошему, то Сергей Образцов настаивал, что раньше семи лет детей нельзя приводить в театр. А Матье Вешлер, выдающийся польский режиссер, сказал: ни одному среднестатистическому поляку даже в голову не придет, что кукольный театр создан для детей. Ребенок, играющий в куклы и смотрящий на игру кукол – это совсем не одно и то же. Играя в куклы, он точно знает, какую цель преследует, а наблюдая за ними, может жестоко ошибиться. Например, в литературной сказке авантюриста Колобка съели, а мы, чтобы не пугать детей, придумали для него хэппи-энд. И даже не подумали, что тем самым учим детей врать, изворачиваться и уходить от наказания.

Как думаете, о чем рассказывает сказка «О рыбаке и рыбке»? О предательстве. Дед предал Золотую Рыбку! Не объясняя этого детям, мы совершаем настоящее преступление против них.

– Почему же тогда у вас спектакли для взрослых идут гораздо реже, чем для детей?

– Это наша проблема. Зритель появляется в театре только тогда, когда хочет что-то услышать и понять, но ограниченность души современного человека не подразумевает интереса к ближнему. И даже к самому себе! Мы не только не анализируем свои проблемы, мы их даже не осознаем!

– У вас есть любимый герой?

–У режиссера нет любимых и нелюбимых героев. У него есть конфликт между персонажами. Даже у Людоеда есть своя правда. И артист, который его играет, любит своего героя.

– Какие преимущества дает актеру кукла в его руках?

– Приблизительно такие, как если бы драматический актер научился летать. Мы можем делать невозможное: надо персонажу голову отрубить – легко! Когда в Томске шел спектакль «Мастер и Маргарита», голову реально отрывали и ели прямо на сцене.

– Как так?

– Она была сделана из хлеба. Это сейчас мы привыкли к триллерам, а тогда в дремучие 80-е у зрителей был настоящий шок. Мы и умирать умеем по-настоящему. Как бы артист ни старался, зрители знают, что он дышит, лежа на сцене, а куклу стоит только положить, и она уже реально мертвая. Кукла жива только в момент движения.

– Но ведь актеры иногда тоже выходят на сцену вместе с куклами?

– Да. Всех кукольников действительно учат драматическому искусству. Однажды, представляя Томский театр на фестивале в Екатеринбурге, я сказал: «Я не занимаюсь театром кукол, я занимаюсь театром». Однако в моем эстетическом восприятие кукла является необходимым инструментом для разрешения проблемы, заложенной в пьесе. Но не обязательным. В некоторых наших спектаклях кукол вообще нет.

– Как можно такие серьезные произведения, как «Вишневый сад» или «Гамет», доверить куклам? Это же придает им несерьезный оттенок?

– Я сторонник фразы из фильма «Тот самый Мюнхгаузен»: «Все самые большие глупости делаются с серьезным выражением лица». Кукла иронична по сути своей. И это хорошо. За счет этого мы можем рассказывать людям достаточно страшные вещи. И публика их воспримет.

– Почему так получилось, что периферийный театр стал одним из известнейших кукольных театров России?

– Для этого создались все условия. В СССР все завлиты и главные режиссеры кукольных театров обязаны были ездить на репертуарные совещания, где им объяснялось, какие пьесы можно ставить, а какие нет. И все выполняли эти предписания. А о том, что в Магнитогорске может быть иначе, никто даже не подумал! Между тем в 1972 году Виктору Шрайману было дано указание создать в городе металлургов театр для детей, и он, зная нижегородскую школу, привез сюда практически весь выпуск, с которым и поставил запрещенного «Слона». А вот свердловскому театру повезло меньше: к ним нагрянули московские критики и устроили разгром на все спектакли.

– Какие актеры сегодня работают в «Буратино»?

– Замечательные! Яркие, индивидуальные. Большинство из них заканчивали Свердловское театральное училище.

– У театра есть свой секрет изготовления кукол?

– Секрет только один: каждый человек в «Буратино», в данном случае наши бутафоры, относится к своему делу как настоящий художник. В театре кукол не один режиссер решает все. Здесь без главного художника делать нечего. В производственных цехах театра творчества ничуть не меньше, чем у артистов. От качества их работы зависит качество работы актеров на сцене. А у нас труппа одна из лучших в стране. Во многом благодаря нашему главному художнику Ильдару Валиахметову.

– Когда-то песни для спектаклей «Буратино» писал Евгений Терлецкий. А сейчас?

– С нами работают прекрасные композиторы. Один из них долгое время работал непосредственно в нашем театре. Но композиторам совсем не обязательно жить в том городе, для которого они пишут свою музыку. В нашей стране есть только один театр, в штатном расписании которого прописана должность композитора – Екатеринбургский кукольный театр. В конце февраля мы отправимся туда на гастроли, а их труппа приедет к нам в Магнитогорск. А вот хороших детских драматургов в стране практически нет, поэтому многие пьесы просто страшно читать! Возможно, страшилки кому-то и интересны, но я не буду ставить спектакли под стать нашей действительности! Самое сложное сегодня, на мой взгляд, – понять, чем живут современные дети и именно для них создать хороший сюжет.

– По фасаду театра видно, что в настоящее время он переживает не лучшие финансовые времена.

– Да, в год мы можем поставить не более одного нового вечернего спектакля. На большее не хватает средств. Самый дорогой спектакль обошелся нам в 100 тысяч рублей. Для сравнения, екатеринбуржцам – в один миллион, хотя по творческому потенциалу мы не ниже, а в некоторых моментах даже сильнее, чем они. Нам нужно научиться работать с грантами. Один из них мы получили на постановку пьесы, с которой начинался магнитогорский театр кукол, – «Новые приключения Буратино и его друзей». На ее представление приедет Анвар Гумаров, один из лучших молодых театральных художников, который «вырос» в «Буратино».

– Где обучают будущих актеров и режиссеров кукольных театров?

– Режиссура для театров кукол преподается только в Петербурге и время от времени в Ярославле, но там нет традиций режиссуры. Блистательная школа актера есть в Нижнем Новгороде. А вот Саратовское училище, присоединившись к университету, пережило катастрофу: из-за отсутствия права вести курсы в вузе старейшие преподаватели вынуждены были уйти и традиция потерялась. То же случилось со свердловским театральным училищем.

– Проводятся какие-то конкурсы между театрами кукол?

– Челябинская область проводит ежегодный фестиваль «Сцена». На него приезжают сильнейшие критики из Москвы и Петербурга. Бывают они и в нашем театре и очень хорошо о нем отзываются. В 2009 году в фестивале профессиональных театров уральского региона наш спектакль «Умка» был награжден дипломом как лучший детский спектакль, а недавно в Челябинске прошел VI Международный фестиваль актерской песни имени Клавдии Шульженко. Наш дуэт – Мария Кощеева и Александра Ягодкина – стал в нем лучшим.

Один из лучших фестивалей в России «Петрушка Великий» проходит в Екатеринбурге. Мы тоже получали на нем дипломы. Но мне очень не нравится, когда искусство превращают в спорт. Фестиваль – это праздник, на который съезжаются лучшие из лучших, и каждый выступающий по-своему великолепен.

– Есть ли предел совершенству?

– Нет, конечно. Время меняется, меняются смыслы, меняются зрители. То, что волновало вчера, сегодня никому не интересно. Придут молодые актеры с новыми эмоциями, и начнется новая жизнь в старом театре.