Виктория Ядыкина, психолог магнитогорского социально-реабилитационного центра для несовершеннолетних: «Мы учим родителей и детей понимать друг друга»

Виктория Ядыкина, поступив в Магнитогорский государственный университет, видела себя только детским психологом: она всегда любила нянчиться с теми, кто младше. Однако тогда ей казалось, что применить на практике знания, полученные в университете, будет очень трудно. Но уже на пятом курсе ее пригласили в МУ «Центр помощи детям, оставшимся без попечения родителей в возрасте от 3 до 7 лет». И в Виктории проснулся профессиональный интерес: захотелось увидеть результаты своей работы. В апреле 2011 года Виктория Александровна стала победителем областного конкурса профессионального мастерства работников учреждений социальной защиты населения в номинации «Лучший психолог учреждения социальной защиты».

Почему дети иногда вынуждены покидать свои семьи? Чему приходится им учиться, когда они попадают в центры помощи детям? А их родителям? Об этом Виктория Ядыкина рассказала в интервью корреспонденту сайта Mgorsk.ru.

– Виктория Александровна, каким был ваш первый опыт работы в Центре?

– Мне все было интересно. Я испытывала нечто подобное тому, что испытывают гурманы, сами себе приготовившие вкусное блюдо. Я смаковала результаты своей деятельности.

– В чем они заключались?

– В динамике изменения психофизического состояния каждого ребенка, попавшего к нам в Центр. Через шесть месяцев мы проводим контрольный срез уровня психического развития воспитанников для того, чтобы оценить эффективность развивающей работы. Часто, даже без проведения тестов, изменения в ребенке видны невооруженным глазом. Ребенок, попавший в наш Центр из социально неблагоприятных условий, зачастую истощенный, изможденный, замкнутый, настороженно относящийся ко всему новому, с низким уровнем социального развития, с огромными пробелами в знаниях, с проблемами социальной адаптации через полгода становится совершенно другим – открытым, активным, коммуникабельным. И самое главное, по моему мнению, – восстанавливаются эмоционально доверительные отношения между ребенком и взрослым. Конечно, на результатах сказываются и естественные закономерности физического и психического развития ребенка, но я отмечала, как малыш восполняет пробелы, которые без помощи извне он восполнить никак не может. За короткий срок пребывания в Центре ребенок социализируется в обществе, развивается интеллектуально, ему прививаются культурно-гигиенические навыки. Ребенок, проходя реабилитацию в нашем Центре, меняется кардинально. Это здорово! Я уже больше 10 лет работаю в Центре, и меня по-прежнему продолжает это радовать.

– На какое количество детей рассчитан ваш Центр?

– Отделение по ул. Советская,33 рассчитано на 30 человек.

– Кто, помимо вас, работает над становлением ребенка в Центре?

– У нас трудятся великолепные педагоги, посвятившие детям не один десяток лет. Это директор Марина Николаевна Полякова, которая стояла у истоков создания Центра в 1994 году. Тогда он был экспериментальной площадкой в российской системе социальной защиты. 11 воспитателей, которые находятся с детьми круглосуточно. Я – педагог-психолог. Прекрасный музыкальный руководитель – Елена Николаевна Комарова, которая придумывает интересные проекты и воплощает их в жизнь с нашими воспитанниками. При поступлении в Центр большинство детей скованы в движениях, зажаты, слабо ориентируются в пространстве зала. Часто они с трудом понимают, чего от них хочет педагог. И вдруг отмечаешь, как от праздника к празднику ребята начинают раскрываться, проявлять активность, творчество, артистичность. Через полгода детей совершенно не узнать. Это, как правило, уверенные в себе маленькие артисты, с желанием поющие и танцующие. Хотелось бы отметить работу замечательного социального педагога – Анны Анатольевны Уржумовой. Это очень креативный человек. Она раскрывает творческий потенциал наших воспитанников, разрабатывает и шьет костюмы ко всем нашим праздникам и вместе с детьми делает такие вещи, на которые даже не всякий взрослый способен. Анна Анатольевна неоднократно становилась победителем областных и российских конкурсов. Также в Центре работают медицинский работник и младший обслуживающий персонал. Можно сказать, на каждого ребенка приходится по одному взрослому.

Когда я вижу успехи, которых добиваются наши педагоги с детьми, мне становится искренне жаль тех родителей, которые не смогли разглядеть и оценить творческие способности своих детей.

– Какие дети приходят в Центр?

– Если говорить о возрасте, то в нашем отделении (по ул. Советская, 33) находятся дети от 3 до 7 лет – дошколята. Они живут у нас, как в круглосуточном детском саду.

Отделение по ул. Менжинского, 16а рассчитано на детей от 7 до 18 лет. В этом отделении работают еще два психолога и есть социальный блок, в котором представлены социальные работники и юрист.

Категории наших детей и уровень их развития – самые разные. Есть категория детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, есть дети-сироты, есть дети, оставшиеся без попечения родителей. Да и категории семей тоже разные: полные и неполные, многодетные, группы риска, социально неблагополучные семьи.

– В чем заключается различие этих категорий?

– Например, дети, попавшие в трудную жизненную ситуацию, могут различаться по категориям их семей. Это могут быть дети из полной или неполной семьи. Неполная семья может быть в целом социально благополучной, но бывают такие жизненные обстоятельства, когда ребенка не с кем оставить дома: командировка родителя, нахождение его в медицинском учреждении на лечении и т.д. В этом случае мама или папа могут поместить ребенка к нам в Центр по заявлению на определенный срок. В Центре малыш также будет посещать коррекционно-развивающие занятия, а если будет нуждаться в медицинской реабилитации, мы определим его в санаторий.

Иной вариант представляет полная семья из группы риска. Здесь папа и мама, как правило, не работают, часто злоупотребляют спиртным. Дети из такой семьи помещаются к нам по заявлению родителей сроком на 3-6 месяцев. А родители в это время обязаны регулярно посещать своего ребенка, интересоваться его делами, успехами и решать свои проблемы: перед ними ставится условие об обязательном поиске работы.

– А если они проблемы с работой не решают и о ребенке забывают?

– Бывают и такое. Например, поместив ребенка в Центр, родители уходят «в загул». Мы тесно сотрудничаем с органами опеки и регулярно выходим на патронаж. Наша социальная служба отслеживает все, что происходит в данной семье. Если характеристики, полученные на родителей, отрицательные, предупреждаем их. Если предупреждения не действенны, направляем дело в суд на ограничение или даже лишение родителей родительских прав. Детей, получивших статус «оставшийся без попечения родителей», мы отправляем в детские дома.

Несколько лет назад в связи с политикой государства был период, когда значительно сократилось количество родителей, лишенных родительских прав. Государство давало шанс им пересмотреть свои жизненные цели, расставить приоритеты, выбрать, что важнее: ребенок или «веселая жизнь». Жаль, что этим шансом воспользовались немногие.

– С вашей точки зрения, это решение правильное?

– Я никогда не была сторонником крайних мер. Если возвращение ребенка в семью помогает родителям удержаться в общепринятых социальных рамках, если ребенок является их смыслом жизни, то я за то, чтобы ребенок воспитывался в семье. Опыт подсказывает мне, что ребенку в таком случае лучше в семье, чем в госучреждении, какие бы условия там ему ни создали. Семья есть семья: каждому ребенку хочется, чтобы у него были и папа, и мама. Но если в семье ситуация аховая, и возвращать в нее ребенка все равно, что толкнуть в пропасть, то госучреждение становится для него единственным безопасным прибежищем.

Несколько лет назад я наблюдала такую картину: к нам поступил ребенок по факту жестокого обращения в семье. Воспитатель, находившийся в нескольких метрах от ребенка, резко повернулся, чтобы выйти из кабинета. Малыш отпрянул, сжался и закрыл голову руками со словами: «Не надо!». Он лишь краем глаза уловил это движение, а среагировал моментально – привычно! Ему только 4 года, а он уже столько пережил! Когда наблюдаешь такое, сердце кровью обливается.

– Когда ребенок возвращается в бывшую социально неблагополучную семью, вы как-то отслеживаете его дальнейшую судьбу?

– Да. Семья ставится на патронаж. У нас есть специалист по такой работе. Он каждые три месяца осуществляет патронаж детей, вернувшихся в семью, отслеживает изменения. При необходимости мы снова забираем ребенка в госучреждение.

– Вы рассказали о двух путях, как ребенок может попасть в ваш Центр. Есть еще что-то?

– Самая большая доля детей поступает к нам по ходатайству отдела опеки и попечительства. Специалисты этой службы знают все семьи группы риска. Часто путь детей к нам проходит через медицинские учреждения города. Либо ребенок изначально изымается из семьи отделом опеки и помещается для лечения в медицинское учреждение, а потом из-за невозможности вернуть его в семью, он поступает к нам, либо мамы оставляют своих детей в лечебных учреждениях и «теряются». И тогда при выписке ребенка приводят к нам. Иногда к нам через полицию поступают заблудившиеся дети. Как правило, родители забирают их уже на второй или третий день.

В отделение Центра по ул. Менжинского, 16а дети могут прийти по личному заявлению. Иногда от подростков отказываются бывшие опекуны. Тогда ребенок находится у нас до определения его социального статуса.

– Что означает «социальный статус»?

– Это определенное положение ребенка в обществе. Либо он сирота, либо оставшийся без попечения родителей, либо ребенок, оказавшийся в трудной жизненной ситуации.

– Какой из всех перечисленных случаев помещения ребенка в ваш Центр вы назвали бы самым сложным с психологической точки зрения?

– Здесь нельзя сказать однозначно. Для ребенка-дошкольника расставание с родителями, с привычной обстановкой и помещение в совершенно незнакомую среду – это уже огромный стресс. Поэтому к каждому ребенку нужен индивидуальный подход. Как только малыш к нам поступает, проводится диагностика, заводится карта психофизической и социальной реабилитации, в которую заносятся все наблюдения: как ребенок привыкает к новой обстановке, к новому обществу, как он взаимодействует с взрослыми и со сверстниками, как он работает на занятиях, какой у него темперамент, отмечаются характерологические особенности. На основе диагностических данных и наблюдений в течение первого месяца мы определяем стратегию коррекционной и развивающей работы с ребенком. В нашем Центре два отделения: диагностическое и стационарное. В диагностическом дети находятся около месяца, пока идет период адаптации, затем переводим их в стационарное отделение.

– Наверняка, в силу того, что к вам поступают дети из самых разных, далеко не всегда благополучных семей, между ними возникают конфликты. Как вы их решаете?

– Я могу говорить только о детях нашего отделения, с которыми работаю непосредственно. Конечно, дети есть дети, и конфликты, – а это не зависит от того, из какой семьи поступил ребенок, – между ними возникают всегда. Поэтому мы обучаем их разным формам взаимодействия. Развиваем нравственные качества, культуру поведения, культуру взаимодействия между собой и со взрослыми. Дошколята прекрасно воспринимают все это через сказкотерапию, через игровую деятельность, кукольный театр и всевозможные праздники, на которых мы разыгрываем различные сценки, несущие нравственно-воспитательный смысл и обязательно ноту тепла, доброты. Тем самым мы пытаемся заполнить эмоциональный вакуум, образовавшийся в детских душах в результате проживания в неблагоприятных семейных условиях.

– С чем чаще всего связаны детские конфликты в вашем Центре?

– Чаще всего конфликтуют дети в первые месяцы адаптации из-за игрушек. А связано это с тем, что ребята, как правило, «не наигрались» дома. И когда они попадают в наш Центр, у них разбегаются глаза от разнообразия игрушек разного функционального назначения. Дети собирают вокруг себя большое количество игрушек, но не для того, чтобы играть с ними, а с целью обозначить: «Это мое. Я это имею». У них нет ни желания, ни умения делиться игрушками. И самое главное, они не знают, что с ними делать. И начинается процесс обучения – это работа педагогов. Например, с ребенком 6-7 лет, у которого сюжетно-ролевая игра уже должна быть развита, начинают играть в парикмахерскую. А ребенок в этой парикмахерской никогда не был! И не имеет ни малейшего представления, что в ней делать, как себя вести, что говорить, как вообще играть в эту игру! Приходится обучать детей взаимоотношениям парикмахера и клиента, покупателя и продавца, кондуктора и пассажира: что спросить, что ответить, как реагировать на шутки или замечания. Наша цель – реабилитация и социальная адаптация ребенка к нормальным жизненным условиям.

Если нужна медицинская реабилитация, медики направляют ребенка в санатории города. Нужна психологическая реабилитация, с ним работает психолог. Если у ребенка пробел в знаниях, с ним работают воспитатели, которые ориентируются не только на свои педагогические планы, но и на рекомендации психолога. Если требуется социальная помощь (например, подростку нужно получить паспорт), работает социальная служба. Таким образом, каждый сотрудник вносит свой вклад в общее дело адаптации и реабилитации ребенка и возвращение его в социум.

– У детей, когда они возвращаются домой, не случаются внутренние конфликты из-за несоответствия стиля жизни в семье с тем, чему вы их обучили?

– Нет, потому что родители, заинтересованные в возвращении ребенка в семью, приходят к нам в Центр на консультации. Иногда стрессовая ситуация, которой является изъятие ребенка из семьи, заставляет родителей опомниться и начать вести правильный образ жизни. Мы обучаем их взаимодействию с ребенком. У ребенка тоже в большинстве случаев есть за плечами опыт, когда он был нужен своим родственникам, любим ими. Да и находясь в Центре малыш не теряет связь с родными.

– В начале апреля этого года вы стали победителем областного конкурса. Расскажите об этом подробнее.

– Это был конкурс профессионального мастерства работников учреждений социальной защиты населения на звание «Лучший социальный работник 2011 года». Проводился он впервые. Его организатором стало управление социальной защиты Челябинской области. В нем было представлено около 10 номинаций. В каждой из них соревновались конкретные специалисты: директора учреждений социальной защиты, медицинский персонал, психологи, социальные работники и другие. Я заняла первое место в номинации «Лучший психолог учреждения социальной защиты».

– Как проходил конкурс?

– Конкурс был разделен на четыре этапа. Первый этап – конкурс видеороликов, отражающих специфику нашей работы. Мы постарались сделать видеоролик в юмористической форме.

Вторым этапом была выставка творческих работ воспитанников наших учреждений.

Третий и четвертый этапы проходили непосредственно в здании министерства социальных отношений Челябинской области. Сначала мы сдавали «экзамен» с двумя теоретическими вопросами. Я раскрывала понятие «психологического насилия» и особенности работы с гиперактивными детьми. Четвертый этап представлял из себя домашнее задание – творческий конкурс под лозунгом «Социальный работник (в частности – психолог) конца XXI века». Мы с нашей креативной группой решили, что в конце XXI века наш Центр настолько расширит свои границы, что будет оказывать межгалактическую помощь детям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. Как это будет выглядеть, мы постарались отразить в танце. Я представляла психолога Межгалактического Центра помощи детям, а ребята (воспитанники отделения с ул. Менжинского, 16а) были инопланетянами.

– И что происходило, когда вы там «работали»?

– Идея была такой: межгалактический корабль потерпел крушение на подлете к Земле (об этом рассказывал видеоряд, который демонстрировался по ходу танца). Детей с корабля приводят в Межгалактический Центр, где сначала психолог и дети ищут точки соприкосновения друг с другом. Постепенно их доверие друг к другу растет. А когда доверительные отношения установлены, на видеоэкране начинают распускаться цветы, оживает вся природа – пришла весна, оттаяли детские души. Таким образом, психолог своим теплым отношением и безусловным принятием смог помочь детям. Зал принял нас великолепно. Жюри единогласно поставило нам «десятки».

– Из вашего рассказа я поняла, что высокую оценку получил весь магнитогорский социально-реабилитационный Центр для несовершеннолетних.

– Конечно. Моя победа – это заслуга всей команды нашего Центра. В креативную группу помимо меня входили музыкальный руководитель, социальный педагог и педагог дополнительного образования. Мы смогли отразить саму суть работы психолога – этой маленькой капли в море всего реабилитационного процесса.