Илья Кожевников, директор магнитогорского театра оперы и балета: «У нас очень демократичная афиша»

Директор магнитогорской оперы Илья Сергеевич Кожевников уже в четыре года решил, что станет дирижером. В результате он окончил музыкальную школу по классу фортепиано, потом музыкальное училище, консерваторию, аспирантуру… Сейчас Илья Сергеевич – директор магнитогорского театра оперы и балета и, вместе с тем, и дирижер, и преподаватель Магнитогорской консерватории, потому что по-прежнему влюблен в музыку.

С чего начинается театр? Как относятся магнитогорцы к своему оперному? Играют ли там джаз? Что говорят о нашем оперном театре зарубежные гости? Об этом Илья Кожевников рассказал в интервью корреспонденту сайта Mgorsk.ru

– Илья Сергеевич, как вы относитесь к классической фразе «театр начинается с вешалки»?

– Я с ней согласен, хотя на самом деле с таким же успехом можно сказать обо всем, что связано с театром. На мой взгляд, театр начинается прежде всего с отношения публики к этому театру.

– И каково же отношение магнитогорской публики к оперному театру?

– Очень бережное, даже трогательное.

– Наш оперный театр начал свое существование в 1996 году. Однако есть сведения, что уже в 1936 году участники олимпиады духовой музыки в своем обращении в комитет по делам искусства при СНК СССР сетовали на то, что «в новом городе с 250-тысячным населением до сих пор нет своего оперного театра».

– Да, это действительно так и было. Дело в том, что в нашей стране считается, что в городе областного подчинения оперных театров быть не должно – по статусу не положено. Я с этим никогда не соглашался и не соглашусь по многим причинам. Одна из них та, о которой вы сейчас сказали: люди нуждаются в серьезном искусстве. Но открыть в Магнитогорске оперный театр в 30-е годы очевидно не было возможности. А к началу 90-х годов в нашем городе уже была создана соответствующая музыкальная инфраструктура, которая позволила открыть свой театр оперы и балета.

– Что это за инфраструктура?

– Появилась широкая сеть музыкальных школ. Начали работать музыкальное училище (сегодня это музыкальный колледж), консерватория и прославленный коллектив Магнитогорской академической капеллы, которая питала и питает своими замечательными голосами не только наш театр, но и многие театры России. Кроме того, существовали и глубинные исторические предпосылки.

– Какие?

– У театра были предшественники. Это симфонические оркестры и любительские оперные и балетные студии. До создания оперного в нашем городе работали замечательные хореографы. Сегодня нашему театру уже 15 лет, у него есть свой зритель, свой слушатель. Через наш зал ежегодно проходит порядка 50 тысяч зрителей.

– Действительно, даже те магнитогорцы, которые не очень любят оперу, гордятся тем, что у нас в городе есть такой театр.

– И, думаю, это закономерно. Если взять для примера Европу, то можно назвать очень большое количество более мелких, чем Магнитогорск, городов (с населением 50-100 тысяч человек), в которых есть свои оперные театры приблизительно такого же размера, как наш. На самом деле грандиозных театров, таких как Ла Скала, в мире очень мало, но есть сотни муниципальных оперных театров. В одной только Италии их порядка 200!

– По-моему, это естественно, поскольку таланты есть везде, в том числе и в провинции.

– Вы правы. Однако наш театр считается единственным муниципальным оперным театром во всей России! Это неоправданно мало. Поэтому я говорю об этом не только с гордостью, но и с сожалением. Хотя Магнитогорск трудно назвать периферийным городом. Он по духу, по инфраструктуре, по своему развитию может соперничать со многими областными городами России. И когда к нам приезжают специалисты из-за рубежа, они говорят, что наш театр отвечает всем европейским стандартам и по внешности, и по содержанию.

– А с чего театр начался для вас?

– Свое первое потрясение от профессиональной музыки я испытал, когда мне было четыре года. К нам в город приехала Ленинградская академическая хоровая капелла под управлением Владислава Чернушенко. Я тогда, честно говоря, мало что понял из содержания, но атмосфера, царящая вокруг, и само звучание капеллы меня просто поразили. И уже тогда я твердо сказал своей маме, что стану дирижером. С тех пор вся моя жизнь была связана с музыкой, но я никогда не думал, что буду руководить театром оперы и балета.

– Почему вы решили стать именно дирижером, а не певцом?

– Мне очень захотелось управлять большим музыкальным коллективом. С этого все и началось. Потом я прошел все этапы, которые должен пройти любой профессиональный музыкант: музыкальная школа, музыкальное училище, консерватория, аспирантура. И я до сих пор рад, что мне удается сочетать свое любимое дело с административной работой.

– Вы до сих пор дирижируете?

– И дирижирую, и преподаю в консерватории. Я бы не хотел превратиться в чиновника, поэтому для меня дирижерская практика жизненно необходима.

– Какой предмет вы преподаете?

– Дирижирование академическим хором.

– Чем, на ваш взгляд, отличается педагог консерватории от обычного педагога в вузе?

– Консерватория – тоже вуз, но преподавание в ней ведется по более узким специализациям, и преподаватель консерватории – обязательно практик. Но самое главное отличие заключается в индивидуальном обучении.

– Сколько у вас учеников?

– Три. При этом, когда я работаю со своим учеником, помимо меня на уроке присутствуют два концертмейстера. Это говорит о том, что требуются огромные усилия, чтобы подготовить специалиста в нашей профессии.

– А зачем нужны два концертмейстера?

– Студент дирижирует предполагаемым хором и оркестром. Поэтому один концертмейстер выполняет функцию хора – играет на рояле, а второй выполняет роль оркестра.

– Что привлекает вас с профессии дирижера?

– Это человек, который в музыкальном коллективе отвечает за все. Иной раз дирижера можно сравнить с министром по чрезвычайным ситуациям, потому что и в управлении музыкальным коллективом, и в управлении спектаклем чрезвычайные ситуации возникают всегда. Выйти из них с честью, достоинством и с минимальными потерями – задача дирижера. Не случайно обучение профессии дирижера продолжается не менее 16 лет! Дирижер должен знать специфику всех голосов, игры на всех музыкальных инструментах, должен обладать великолепным слухом, отличной музыкальной памятью и еще многими-многими качествами.

– И при этом он выступает еще и в роли управленца.

– Совершенно верно. Ведь любой хор или оркестр – это люди, с которыми нужно уметь находить общий язык. Дирижер – это человек, который из какофонии разрозненных голосов создает гармонию. А чтобы ее создать, нужно уметь убеждать людей в своей правоте: для слаженной работы коллектива важно единоначалие. Но и спрос за все ошибки – тоже с дирижера.

– Если вдруг во время выступления случается ошибка, как вы выходите из положения?

– Ошибка ошибке рознь. Музыкальное искусство – живое дело, и допуск ошибки вполне возможен. Но задача дирижера заключается в умении предвидеть ошибку и не допустить ее. А если она все-таки произошла – минимизировать ее последствия.

– Сколько в вашем оркестре музыкантов?

– 40. Но в спектаклях помимо оркестра задействован хор, в котором тоже порядка 35 человек, балет, солисты… Единовременно на сцене может находиться около 100 человек!

– И тем не менее дирижеру, как и обычному человеку, важно, я думаю, оставаться самим собой. Кем вы все же в первую очередь являетесь – педагогом, дирижером или директором?

– За шесть лет работы я, как мне кажется, научился совмещать в себе все эти профессии. И это очень помогает мне в моей жизни.

– Что вы больше любите – оперу, оперетту или балет?

– У меня в душе нет какого-либо разграничения по жанрам. Мне одинаково нравятся и джаз, и рок, и классика – любая хорошая, качественная музыка.

– Но джаз-то и рок вряд ли звучат в оперном театре?

– Насчет рока согласен, а вот джаз-музыкантов мы иногда приглашаем. И раз уж мы коснулись содержания нашего репертуара, то сразу скажу, что он довольно сильно отличается от классического репертуара оперного театра.

– В чем заключается основное отличие?

– В том, что у нас достаточно демократичная театрально-репертуарная афиша. Допустим, если нас сравнить с театром Екатеринбурга, Уфы или Челябинска, то там специализируются исключительно на опере и балете, а мы позиционируем себя как Центр музыкальной культуры города.

– Да, я тоже бывала на многих ваших праздниках, которые вы устраивали для магнитогорцев.

– Мы сознательно создаем такую большую репертуарную линейку и огромное жанровое разнообразие, потому что хорошо понимаем: в Магнитогорске нет такого большого количества любителей оперы или балета, которые могли бы ходить в наш театр постоянно. Традиции оперного искусства в нашем городе еще не так развиты, как в других городах, и содержать оперный театр только для небольшого числа любителей серьезного искусства, я считаю, нецелесообразно.

– Что входит в ваш репертуар?

– В крупных городах есть театры оперетты, оперные театры и театры юного зрителя, филармонии для детей и взрослых и т. д. Мы же объединяем в себе все их функции: ставим замечательные музыкальные сказки и создаем образовательные программы для детей, устраиваем вечера романсов, ставим мюзиклы, музыкальные спектакли и спектакли в жанре зонг-фантазий, проводим хоровые концерты и концерты симфонической музыки, что в обычных оперных театрах делается крайне редко. Наших артистов можно назвать универсальными артистами.

– На концертах симфонической музыки оркестр выходит из ямы и поднимается на сцену?

– Да, он выходит на эстраду и играет самостоятельные симфонические произведения, выполняя функции филармонического коллектива. А это уже более высокое качество и совершенно иной уровень профессионализма.

– А что представляют собой ваши образовательные программы?

– В них мы в игровой форме рассказываем об инструментах симфонического оркестра, о зарождении и развитии балета.

– Мне требуется небольшой ликбез: например, что такое зонг-фантазия?

– «Зонг» с немецкого переводится как «песня». Таким образом получается «песенная фантазия». Такое название связано с жанром спектакля «Прощай, Харон!», в основе которого лежат три новеллы. А форма их подачи песенная. Эстрадные мелодии и текст в нем переработаны режиссером и музыкальным руководителем этого спектакля для того, чтобы он стал демократичным по отношению к той публике, на которую рассчитан. То есть к молодежи.

– Сказки, которые вы ставите для детей, – это оперы или балет?

– Мы не говорим «сказка». Это музыкальные спектакли для детей, которые могут быть решены в разных жанрах. У нас были и балетные музыкальные спектакли, где детям рассказывается сюжет языком балета. Были сказки-оперы, где в основном поют. А были и обычные музыкальные сказки, где музыкальные сюжеты чередуются с диалогами.

– А что, на ваш взгляд, детям нравится больше?

– Вкусы их разнятся так же, как и у взрослых: кому-то нравится балет, кому-то – опера, кому-то – музыкальная сказка.

– Сколько человек работает в театре?

– Сама специфика театра предполагает большой персонал. Помимо его творческой части, о которой мы уже говорили, существуют технические цеха, без которых невозможно поставить ни один спектакль. Штат нашего театра – 260 человек. Причем каждый из них – уникален. Некоторых специалистов не готовят не то чтобы в нашем городе, но и в России. Это люди, преданные искусству, которые обрекли себя в начале своего творческого пути на определенную миссию и, несмотря ни на что, ее выполняют.

– Каких специалистов, необходимых оперному театру, практически не готовят у нас в России?

– Театральных менеджеров начали готовить только недавно. Художников по свету готовят в ограниченных количествах, звукорежиссеров готовят, но очень мало и не по любой специализации. И так далее.

– Какого специалиста вы можете назвать главным при создании спектаклей?

- В нашем «производстве» невозможно выделить кого-то как главного, поскольку выпадение даже одного специалиста ведет к разрушению спектакля. Даже у артистов не всегда есть дублеры, не говоря уже о человеке, который готовит декорации, о художнике по свету или звукорежиссере. Хотя, конечно, основная ответственность лежит на главном режиссере и на главном дирижере, поскольку наш театр музыкальный.

– Вы говорили, что наш оперный по достоинству оценивают все зарубежные гости. Кто из знаменитых артистов выступал на сцене нашего театра?

– У нас выступали артисты Мариинского театра, солисты и дирижеры Большого театра. К нам приезжали солисты из ведущих театров Армении, Украины и Белоруссии, из Бельгии и Италии – в том числе солисты и дирижеры Ла Скала. И за последние пять лет – с тех пор, как мы проводим фестивали, – поток знаменитостей в наш театр значительно увеличился.

– А вы в Италии были?

– Да, мы были там на гастролях, и наши итальянские друзья организовали для нас экскурсию в свой самый знаменитый театр. Мы ходили по музею с многовековой историей, и служащие спросили нас, откуда мы приехали. Мы ответили, из России, с Урала. И они с радостью воскликнули: «Аскар Абдразаков!» Аскар Абдразаков – это певец, бас, который родился и начинал петь в Уфе. Сейчас он поет по всему миру, в том числе и в Ла Скала. И итальянцы знают, кто он, откуда, и весь Урал ассоциируется у них с его именем. Это говорит о значении оперного искусства в мире.

– Как заграничные гости относятся к выступлению солистов нашего театра?

– С большим уважением и теплотой. Приглашая в первый раз специалистов из-за границы, мы, естественно очень переживали: как их голоса будут сочетаться с голосами наших певцов, будут ли они звучать на одном профессиональном уровне… Практика же показала, что профессиональный уровень наших солистов вполне достойный. Естественно, наши гости, как более опытные, давали нашим солистам советы. В прошлом году мастер-класс для них проводил замечательный бельгийский певец Николас Христов. Этот человек пел во всех театрах Европы и является профессором бельгийской консерватории. И по статусу, и по опыту ему, конечно же, есть, что сказать нашим молодым певцам. Также все зарубежные гости отмечали высокий уровень профессионального мастерства наших хора, оркестра и дирижеров.

– Они ему понравились?

– Он очень хвалил их, но говорил нашим молодым солистам не очень приятные для меня, как для директора, вещи.

– Что такого он мог им сказать?

– Он советовал им ехать на самый знаменитый конкурс вокалистов мира, который проходит в Италии. А некоторым добавлял: «У тебя огромный потенциал. Я уверен, что ты на этом конкурсе победишь стопроцентно! А если ты победишь на этом конкурсе, тебе будут открыты площадки всего мира!»

– Но ведь это говорит об уровне наших певцов!

– Да, но в результате мы практически каждый год теряем самых лучших певцов только лишь потому, что не можем достойно оплачивать их уровень мастерства и того дарования, которым они обладают. А в мире на оперных певцов очень большой спрос. В Италии, например, существует настоящий культ певцов!

– В Магнитке может вырасти такой певец?

– Безусловно. Приведу такой пример. В ходе подготовки к предстоящему у нас фестивалю мы пригласили из прославленного московского театра «Геликон-опера» Елену Семенову. Я знал, что она училась в Магнитогорском музыкальном училище и потом поступила в Московскую консерваторию. Но, как оказалось, родилась она не в самом Магнитогорске, а в поселке Новобурановка. Но у нее были талант, голос, цель, трудолюбие и упорство, и она стала знаменитой певицей не только в России, но и в Канаде, где несколько сезонов отработала в театре Торонто. А Ольга Сергеева! Тоже наша землячка. Еще несколько лет назад она пела в магнитогорской капелле, а сегодня – в Мариинском театре. Наталья Заварзина начинала петь на сцене нашего театра, а сейчас прима Челябинского театра оперы и балета. Елена Баканова тоже окончила нашу консерваторию, пела на нашей сцене, а сегодня живет в Италии и поет по всему миру. И таких примеров очень много.

– Почему вы почти не говорите о балете, который, на мой взгляд, вы очень редко включаете в свой репертуар?

– Балет – очень сложное и очень затратное искусство. И, к сожалению, существует ряд факторов, которые не позволяют нам ставить большие классические балеты. Один из них – небольшая сцена. Но камерные балеты у нас идут постоянно. Кроме того, существует дефицит самих танцовщиков, и даже при этом дефиците лучшие танцовщики уезжают туда, где платят больше. Буквально в конце прошлого сезона мы потеряли пять танцовщиков, которые уехали работать в театр оперы и балета Екатеринбурга. И их там с удовольствием взяли.

– Скажите несколько слов о предстоящем фестивале.

– Это пятый, юбилейный, фестиваль, который совпадает с 15-летием нашего театра. Проведение фестивалей мы задумывали для того, чтобы интегрировать наш театр и город Магнитогорск в мировые художественные процессы. Благодаря этому фестивалю о нас узнали во многих странах и российских городах. Мы вошли в общее российское культурное пространство, и многие специалисты приезжают к нам не по одному разу. Недавно к нам в город приезжал Марис Лиепа – балетмейстер с мировым именем. Он был удивлен и восхищен тем, что у нас есть оперный театр. Он даже занимался с одной из наших ведущих балерин, хвалил ее и сказал, что хочет приехать в Магнитогорск со своим балетным проектом.

– А на пятый фестиваль вы ждете знаменитостей?

– Конечно. К нам приедет маститый артист Виктор Черноморцев из Мариинского театра. Два года назад он покорил нашу публику. Сергей Семишкур – взошедшая звезда Мариинского театра, тенор, номинировался на премию «Грэмми». Мы пригласили его на партию Ленского в «Евгении Онегине». Сергей молод, хорош собой, каким и представлял Ленского Пушкин. Я думаю, что такие люди не приезжали бы к нам, если бы им было у нас некомфортно. Афиша нашего фестиваля состоит из самых популярных оперных спектаклей, а составу исполнителей может позавидовать любой столичный театр.

– В заключение философский вопрос – в чем вы видите основной смысл вашей работы?

– Дарить радость людям. Музыка, написанная гениями, способна поднять человеческий дух на высочайшие вершины! И люди, хоть раз попавшие в оперный театр, очень остро это ощущают.