Альбина Демченко, руководитель магнитогорского клуба спелеологов: «Пещера – это враждебная среда для человека и просто так, из любопытства, делать ему в ней нечего»

В 2007 году в конкурсе «Национальное достояние России» ее ученица заняла второе место по России, написав работу по исследованию карстовых пещер Агаповского района и первое – по области. А в прошлом году ее воспитанники стали победителями в юношеском Кубке Урала.

Что влечет человека в недра земли? Что такое пещера и несет ли она в себе опасность? Какую подготовку должен пройти новичок, чтобы его допустили до коридоров подземелья? Каким характером должен обладать спелеолог? В каких соревнованиях проверяются его достижения? На какие категории делятся пещеры мира и от чего зависят их категории? Что или кто может угрожать самим пещерам и их обитателям?

Об этом – в нашем интервью.

– Альбина, почему спелеология? Почему не горный туризм?

– Когда я училась в университете, в МаГУ, к нам пришел инструктор клуба туристов и пригласил в секцию горного туризма. Но я прозанималась там меньше месяца, когда меня пригласили в объединение спелеологов. И так получилось, что нас – новичков – здесь собралось очень много, в то время как у туристов был уже достаточно сложившийся коллектив. И я решила остаться у спелеологов. Мы начали активно заниматься и работать одновременно: прошли теоретический курс начальной туристкой подготовки и сразу отправились в пещеры. Все так быстро завертелось, что я даже не заметила, как серьезно увлеклась спелеологией.

– Какую специальную подготовку вы проходили?

– Спелеология – это изучение пещер, а поскольку, чтобы попасть в пещеру, нужно преодолеть какие-то преграды, – может быть, даже в горы подняться или даже сплавиться по реке, то спелеолог должен уметь все, что умеют туристы самых разных направлений: и пешеходный, и горный, и водный. Поэтому, прежде всего, мы прошли курс общетуристической и общефизической подготовки. Потом началась специальная спелеоподготовка: как правильно посещать пещеры, как там безопасно организовать свою жизнедеятельность. А дальше уже идут постоянные занятия по развитию навыков, важных именно для спелеологов: на выносливость, на преодоление вертикальных участков пещер и, конечно, спелеотехника.

– Зачем спелеологу выносливость?

– Спелеотуризм – это посещение пещер разных категорий трудности. Среди них есть и очень сложные. А так как мы занимаемся не только обычным спелеотуризмом, который предполагает посещение оборудованных пещер, но интересны нам и спортивные достижения, и исследования в области спелеологии, то нам приходится посещать пещеры и с вертикальными участками, и с довольно длинными коридорами… Пещера – это ведь не совсем то, что нам часто показывают по телевидению в виде гротов. Пещеры иногда уходят вглубь на несколько километров. Даже у нас, на Урале, есть пещеры, длина которых составляет до 10 километров! А ведь преодолеть их не так просто, как те же 10 километров на поверхности. Здесь нужно и вверх подниматься, и вниз спускаться, и пролезать через узкие участки... И при этом транспортировать с собой вещи, оборудование, веревки… Работа в пещерах продолжается довольно долго. Иногда по несколько дней.

– Вы отдыхаете под землей?

– Отдых, конечно, предполагается. Мы останавливаемся и на перекусы, и на обеды, но усталость все равно постепенно накапливается, и без специальной подготовки находиться в пещере длительное время опасно. У нас все как у альпинистов, которые идут в горы, где на них ложатся очень сложные физические нагрузки.

– Когда и как спелеотуризм начал возрождаться в Магнитогорске?

– В 2003 году в магнитогорском колледже МГППК директор создал студенческий туристический клуб, который был довольно разноплановым: в нем занимались и горные, и водные, и велотуристы. И меня пригласили возглавить его. Но потом многие инструктора уволились, а поскольку я больше знакома со спелеотуризмом, то и вся работа клуба ушла в это направление.

– Когда вы стали инструктором спелеологов в городском клубе туристов, с кем остались ваши воспитанники?

– Они ушли вместе со мной. В то время в клубе уже не было секции спелеологов. Она возродилась с нашим приходом. Сейчас у нас занимаются люди разных возрастов, начиная с 12 лет и до пенсионеров.

– Что все-таки привлекло вас в спелеотуризме больше, чем в других видах туризма?

– Я до сих пор иногда думаю: что же меня так влечет в пещеры? Я читаю о них много книг, и один из авторов так определил тягу человека к пещерам: «Это зов бездны». Так это или нет, не знаю, но мне обязательно нужно хотя бы раз в месяц куда-то поехать и спуститься в какую-нибудь пещеру. Конечно, иногда хочется подняться в горы, сплавиться по воде. И я иду в горы или сплавляюсь, но ощущения все равно не те. После такого похода меня снова тянет в пещеры. С самого начала меня привлекала возможность заниматься исследовательской работой, возможность делать открытия. Мы не просто посещали какие-то туристические места, не просто преодолевали какие-то препятствия и проходили категорийные маршруты, зарабатывая разряды, но и занимались исследованиями. А это уже тайна, загадка, которую ты можешь разгадать.

– Какие открытия возможны в спелеологии?

– Существует много пещер, до сих пор не пройденных до конца. Это, конечно, не значит, что в них никто никогда не был. Но пещера не считается открытой, пока на нее не составлена топографическая карта. И когда мы идем в какую-либо пещеру, у нас есть задание: сделать снимки новых ходов и составить их карту. Конечно, такое открытие не всегда является настоящим, но неизвестность все равно рождает в нас дух приключений. Ведь на земле уже нет белых пятен, а вот под землей они еще есть.

– Существует ли научное определение пещеры?

– Да. Это – «подземная полость, в которую может проникнуть человек, и длина которой превышает показатели высоты и ширины входа». Иногда мы обычные гроты принимаем за пещеры. Но пещера предполагает обязательное наличие такой подземной части, куда не проникает свет. И вход в пещеру не всегда похож на обычный вход. Чаще всего это просто дыра в земле. Мы исследуем карстовые пещеры, которые образовались в процессе растворения горных пород природными водами. Такие пещеры потрясающе красивы. В них можно увидеть и сталагмиты, и сталактиты, и «каменные цветы» на стенах – всевозможные кораллиты и геликтиты (ветвящиеся сталактиты) и тому подобные образования. Все внутреннее убранство пещер и сами их ходы – все делает вода.

– Какие категории сложности есть у пещер?

– Сейчас их пять. Но после второй категории пещеры начинают делиться еще и по буквам. Пещеры с категорией 5«Б» – самые сложные.

– Зачем и каким образом пещеры делятся по категориям?

– Многие спелеотуристы приходят в пещеры для того, чтобы полюбоваться подземными красотами. А кого-то привлекают именно спортивные достижения. Есть пещеры вертикальные, горизонтальные и смешанного типа. И по количеству препятствий в них – различных узостей, глыбовых завалов, обводненности (наличию рек и озер), опасности стоков воды и так далее – производится категорирование пещер. Учитывается их протяженность и набор препятствий. Одна пещера может быть длинной, но в ней нет ничего сложного. А в другой, более короткой, может оказаться весь набор препятствий. Около нашего города есть пещера, длина которой всего 500 метров, но в ней есть вертикальные колодцы, которые человеку без специальной подготовки не преодолеть. Тем более что они заплыли льдом. Все исследованные пещеры заносятся в специальный кадастр, где указываются их категории сложности.

– У нас на Урале есть сложные пещеры?

– Самой сложной у нас считается пещера «Пропащая яма» третьей категории сложности. Ее длина более четырех километров, входной колодец – почти 80 метров, внутри есть миандрирующие (петляющие) расщелины, колодцы, уступы, глыбовые завалы и другие препятствия. За день такую пещеру пройти невозможно. Она требует не только физической и специальной спелеологической подготовки, но и психологической.

– Как спелеологи получают разряды?

– Чтобы получить очередной разряд, нужно пройти определенное количество пещер определенной категории сложности и предоставить отчет об их прохождении. Комиссия проверяет документы, и если поход засчитывается, спортсмен получает справку, подтверждающую полученный опыт. Наш город, например, не имеет права выпускать спелеологов выше второй категории, потому что у нас нет нужного количества людей, имеющих опыт прохождения пещер пятой категории сложности. Поэтому все документы на подтверждение разрядов мы отправляем в Челябинск.

– Часто в пещерах гибнут люди?

– Неподготовленные иногда гибнут. И в той небольшой пещере, которая находится недалеко от нашего города, погиб молодой парень. А для профессионала смысл прохождения пещеры – рассказать о ней людям, поэтому без специальной подготовки он в нее не пойдет. Однажды известного спелеоподводника из Челябинска Юрия Базилевского спросили: «Кто лучше ныряет – наши спелеологи или украинцы?» На что он ответил приблизительно так: «Как я могу сказать, кто лучше? Я сейчас стою перед вами, значит, я хорошо это делаю. А если меня не станет, значит, я этого делать не умел». Поэтому новичка никогда не возьмут в сложные пещеры. И тем не менее в пещерах гибнут даже спелеологи – те, кто идет в сложные пещеры, не имея достаточного опыта. Ведь пещера – это абсолютная темнота, влажность, тишина и большое количество препятствий. И хотя в них нет никаких марсиан и прочих аномальных явлений, пещера – это враждебная среда для человека и просто так, из любопытства, делать ему в ней нечего.

– Кто в таком случае спелеологи с психологической точки зрения?

– В спелеологии остаются только морально устойчивые, сильные духом люди. И рядом с ними хорошо. Хотя я с детства боюсь темноты, в пещере я испытываю иное состояние души: там нет денежных отношений – только чувство товарищества и взаимопомощи. А если в шутку, то это нормальные люди, но с некоторым, социально оформленным, синдромом бродяжничества. Иногда спелеологи говорят, что, выходя из пещеры, они получают опыт второго рождения. Я же, входя в пещеру, просто отрешаюсь от забот «этого» мира.

– Чем посещение пещер людьми грозит самим пещерам?

– Каждое посещение нами пещеры наносит ей большой урон. В том числе и ее внутреннему климату. Поэтому мы стараемся оставлять за собой как можно меньше следов. Однако в сложных пещерах, например, в пещере Крубера-Воронья в Абхазии или на хребте Алек на Кавказе, приходится устанавливать базовые лагеря. Но весь мусор, в том числе и остатки еды, спелеологи выносят на поверхность. Иначе все это консервируется и хранится веками.

– Что в этом отношении вы можете сказать о пещерах Урала?

– Пещеры Урала находятся в удручающем состоянии: они все доступны и поэтому замусорены. И в них образуется плесень, поражающая даже летучих мышей, которые в них живут. В Кунгурской ледяной пещере есть озеро, в нем живут уникального вида рачки. И от того, что люди бросали в это озеро монетки, рачки начали гибнуть. А их нигде в мире больше нет! На реке Зилим в пещере Победа (Киндерлинская) и на реке Белая во всех пещерах, куда только смог добраться человек, отбито и вынесено все их внутреннее убранство, стены исписаны, лежат горы мусора. К сожалению, многие туристы относятся к пещерам потребительски. И нам приходится делать специальные экологические рейды по очистке пещер.

– Войдя в состав клуба туристов, вы стали секцией спелеологов или остались клубом?

– Официально мы являемся секцией, но по-прежнему называемся клубом и стараемся вести именно клубную работу. В клубе работу ведет не один человек, а несколько: кто-то тренирует новичков, кто-то ведет теоретические занятия. Поэтому мы пригласили и «старичков», и новичков для инструкторской работы. Например, Дина Хатипова у нас отвечает за специальную подготовку, Валерий Красников – опытный турист – проводит тренировки на скалах и тренировочных полигонах. Валентин Торшин, геолог, ведет исследовательскую подготовку.

– Что сейчас входит в обязательный курс подготовки спелеолога?

– Общетуристическая подготовка, курс по образованию пещер, специальная техника их прохождения, топографическая съемка, медицинская помощь и спасательные работы.

– Вы как руководитель ходите во все походы?

– Я была в походах четвертой категории сложности. А в нашем клубе есть более опытные инструктора, чем я. И они водят ребят в более сложные походы, чем те, в которые могу повести их я. И иногда бывает даже так, что я иду в поход, где они являются моими руководителями. Тем более что сейчас существует спелеорассылка, в которой расписаны все маршруты, которые будут пройдены в ближайшее время. В такие походы может пойти любой участник нашей группы по собственному желанию. Единственным критерием, по которому тебе могут отказать → отсутствие необходимой для данного маршрута квалификации.

– Много новичков приходит сегодня в клуб?

– Много. Но мы набираем их не каждый год. Когда проходит набор, мы проводим для новичков лекции, подготовительные занятия. А когда набора нет, новички учатся у «старичков» в ходе тренировок.

– Где вы тренируетесь?

– На улице. И хотя недавно на центральном стадионе нам выделили раздевалку, тренируемся мы по-прежнему на улице. У меня есть группа школьников, которые тренируются в школе №32. По договоренности мы пользуемся «вышкой» или выезжаем на «Скальную лабораторию» (станция «Урал-Тау»). А иногда мы организуем походы выходного дня, которые могут быть как спелеонаправленности, так и общетуристической.

– Какие соревнования проводят спелеологи?

– Соревнования спелеологов заключаются в том, что на поверхности, на скалах, имитируется прохождение препятствий в пещерах. Сюда же входят транспортировка груза и пострадавших, топографические соревнования. У нас в Магнитогорске проходят только городские соревнования, а на более серьезные – областные и региональные – мы выезжаем в другие города. В прошлом году мои воспитанники 13-14 лет победили в юношеском Кубке Урала.

– Вокруг нашего города много пещер?

– Очень много. Сейчас на юге города строят поселок Благодатный, а там очень много подземных пустот: совсем недалеко находится пещера Южная, немного дальше – Авдотинская, рядом с ней обвалоопасная, со скоплением углекислого газа Рождественская. Наличие карстовых пород способствует пещерообразованию в южной части Магнитогорска. Тем более сейчас процесс пещерообразования ускорился в результате усилившегося водозабора.

– Где-то в нашем районе еще возможны открытия пещер?

– Мы уже несколько лет исследуем пещеру Пропащая яма в Бурзянском районе. Рядом с ней находится пещера Медвежий колодец. Эти две пещеры находятся на большом плато и соединяются между собой. Мы думаем, что в скором времени сможем открыть там еще несколько входов.

– А попадаются вам необычные пещеры, например, с доисторическими рисунками?

– Нет. Только с современными. Недалеко от Смеловска находились пещеры, в которых были видны следы пребывания древнего человека, но они уже разрушены. Зато мы нашли пещеру с летучими мышами. В 2007 году мы участвовали в конкурсе «Национальное достояние России», и наша школьница заняла второе место по карстовым пещерам Агаповского района и первое по области.

– Как вы себя чувствуете, когда выходите на поверхность?

– Если на улице зима, мороз, то хочется вернуться вниз, в тепло. А летом – такие запахи ударяют в лицо, такое разнотравье! В такие моменты понимаешь, как прекрасен наш мир.