Владимир Федосихин, член Российской академии архитектуры, доктор технических наук, профессор кафедры архитектуры МГТУ: «Количество архитекторов в городе говорит об уровне цивилизации общества»

Каким видели в 1930-х годах первый социалистический город строители Магнитки? Какие мечты архитекторов того времени стали реальностью? Кто такой архитектор и какую роль он играет в жизни горожан? Кто придумал «хрущевки», «брежневки» и закрытые лоджии? Зачем нестоличному городу нужен выпускающий факультет архитектуры и каковы перспективы его выпускников? Может ли Магнитогорск явить миру свой неповторимый архитектурный стиль и есть ли у нашего родного города своя архитектурная история? На эти и другие вопросы отвечает Владимир Федосихин.

– Владимир Сергеевич, у вас в комнате повсюду висят картины. Вы художник?

– Нет. Прекрасным художником был мой отец. У меня даже есть его портрет, написанный Георгием Алексеевичем Соловьевым. Но я с детства любил рисовать и конструировать. Мечтал создавать корабли. После 10 класса поехал в Николаев поступать в кораблестроительный институт. Однако уже после медицинской комиссии мне пришлось вернуться домой: подвело зрение. Горевать было некогда: в МГМИ 31 июля начинались вступительные экзамены, нужно было успеть подать документы на строительный факультет.

– Почему именно на строительный?

– На строительном факультете изучалась архитектура. И хотя там не выпускали архитекторов, мне он показался очень близким к архитектуре корабля. Вместо кораблей я решил строить здания, хотя до сих пор люблю читать книги по архитектуре кораблей и сохранил несколько их моделей.

– Как вы стали архитектором, если факультет того времени их не готовил?

– Получив диплом инженера-строителя, я поступил в аспирантуру. Моим руководителем стал Георгий Николаевич Устинов, заведующий кафедрой архитектуры. И я уже начал писать научную работу, когда выяснилось, что его и мои взгляды на мою диссертацию не совпадают. Георгий Николаевич большое значение придавал технической стороне моей работы, а меня сильно увлекала архитектура.

– Сейчас рисунок является одним из экзаменов при поступлении на архитектуру. Разве тогда умение рисовать было не так важно?

– Для архитектора делать наброски, видеть форму было важным всегда, в то время как для строителя гораздо важнее уметь строить по чертежам. А так как наш вуз готовил строителей, то и требования к моей научной работе предъявлялись соответствующие. В результате мне пришлось сменить не только руководителя, но и вуз. Я поехал в Московский архитектурный институт. Однако кандидатом и доктором архитектуры я так и не стал, так как заканчивал технический институт. Хотя работы мои были архитектурными. В 1986 году я стал доктором технических наук.

– И все же вы член Российской академии архитектуры и строительных наук...

– В 90-х годах прошлого столетия мы задумали открыть в МГТУ (МГМИ) специальность «архитектура». В это же время в Москве открылась Российская академия архитектуры с тремя отделениями: строительным, архитектурным и градостроительным. Меня избрали в эту академию по рекомендациям архитекторов Екатеринбурга и Новосибирска в отделение архитектуры.

– Какой вклад вы внесли в архитектуру Магнитогорска?

– Практически все мои работы посвящены комбинату. При Дмитрии Прохоровиче Галкине я создал при отделе капитального ремонта ММК бюро производственной эстетики и возглавлял его, пока не нашел для него достойного руководителя в лице Михаила Федотовича Сафронова. В городе я проектировал магазины в первых этажах зданий и мансардные жилые этажи и все, что было связанно с перепланировкой зданий и сооружений. Например, когда вы едете по центральному мосту, перед вами встает проходная. Она тоже является архитектурным сооружением. До нее здесь стояла обыкновенная будочка. Мы организовали и пешеходный переход от остановки трамвая. А также создавали архитектурные проекты для базы отдыха «Юбилейная».

– Архитекторы Магнитогорска подчинялись тогда архитекторам Москвы и Питера или работали самостоятельно?

– Город наш до недавнего времени никогда не был самостоятельным в этом плане. С самого рождения комбината на нем работали технологи и архитекторы Свердловска. А как только начала планироваться городская территория, был объявлен всероссийский конкурс на проектирование Магнитогорска. Сначала на левом берегу, а потом и на правом. В моей книге «Магнитогорск – классика советской социалистической архитектуры» есть все основные проекты Магнитогорска. Например, Ивана Леонидова, одного из крупнейших архитекторов мира, который спроектировал наш город в форме линии.

– Он видел его сразу многоэтажным?

– Да, дома в его проекте можно назвать первыми небоскребами.

– Уже из этого очевидно, что не его проект стал победителем конкурса.

– Нет, конечно! Тогда было создано около семнадцати проектов. Конкурс выиграл проект крупнейшего московского архитектора Сергея Чернышева. На рисунке мы можем видеть комбинат, город и квартал №1 (район к/т «Мир»), запроектированный позже немецким архитектором Эрнстом Майем.

– Зачем нам потребовалась помощь иностранцев?

– Наши строители работали очень быстро – желание и энтузиазм им в этом очень помогали. А вот проектировщики не успевали вовремя выполнять чертежи: опыта не хватало. Для ускорения процесса проектирования решили пригласить представителей знаменитой немецкой архитектурной школы Bauhaus, которая уже тогда занималась типовым проектированием. Постепенно строительство перешло на правый берег, так как на левом берегу было слишком много вредных газов и пыли. Я даже книгу написал об экологии нашего города.

– А какое отношение архитектура имеет к экологии?

– Как какое? Экология – это наука, которая занимается здоровьем людей. А архитектура создает среду, в которой живут люди. И она должна быть здоровой.

– Выходит, что вы у себя на кафедре преподаете еще и экологию?

– Конечно. Этот предмет так и называется: архитектурная экология. Есть даже такой любопытный пример: закрытые балконы-лоджии впервые появились именно в Магнитогорске.

– В связи с чем это произошло?

– Жители Магнитогорска очень быстро поняли, что если они застеклят балкон, то в квартиру будет поступать меньше пыли. Полученное пространство стали использовать для выращивания зелени и садовой рассады, создания зоны отдыха.

– Кольцо садов вокруг города, ставшее уникальной приметой Магнитогорска, – это тоже архитектурное решение?

– Конечно. Это кольцо было заложено еще во времена Н. С. Хрущева, но решение о его создании было прежде всего политическим: когда ввели второй выходной, у людей появилась свободное время. Его нужно было чем-то занять. А вокруг Магнитогорска много свободной земли. Ее нарезали на участки и предлагали всем желающим.

– Архитектура тоже играла в этом свою роль?

– Все магнитогорские сады строились строго по плану. Прописывались размер участка, высота и ширина домика, наличие или отсутствие стоянки под автомобиль и так далее. Нарушение плана – незаконное строительство гаража или второго этажа – грозило исключением из партии!

– Как могла развиваться архитектура в условиях, когда буквально все было запрещено? Наверное, именно это обстоятельство и стало причиной строительства типовых домов?

– Типовые дома тоже появились в хрущевский период. Это кварталы к югу от улицы Ленинградской. Но их строительство было продиктовано не запретами, а необходимостью: многие семьи все еще жили в бараках. Их нужно было расселять в благоустроенные квартиры.

– Как можно назвать стиль типовых кварталов?

– Техницизм. Нельзя архитектурой считать только лишь украшения на домах. Архитектура – это организация самой жилой среды. Она должна быть удобной и экономичной.

– Чем в таком случае градостроение отличается от архитектуры?

– Градостроители занимаются проектированием городов, а архитекторы – отдельными объектами, к которым относятся здания и всевозможные сооружения. Хотя такое деление появилось не так давно. И если углубиться в историю…

– До каких времен?

– Минимум до Витрувия (VI век нашей эры, Римская империя). Им написано 10 книг об архитектуре. Он не отделяет архитектуру от градостроительства. Да и от медицины тоже! Как родилась книги Витрувия? Рим стал богатеть, у патрициев появились деньги и пленные. Со всем этим нужно было что-то делать. И делать грамотно. Поэтому в книге рассказано, как делать полы, как штукатурить, как готовить известь и мрамор, как правильно использовать дождевую воду, описаны фазы Луны, движение знаков Зодиака и так далее. Таким образом, книгу Витрувия можно считать учебником архитектуры для патрициев Рима.

– Но фазы-то Луны зачем нужны архитектору?!

– Архитектор должен знать все, что касается жилья. В том числе и путь Солнца, и глубину проникновения солнечных лучей в помещение для использования их в качестве инсоляции. То есть правильно расположить окна, грамотно подобрать их размер. Сейчас эта наука называется климатологией. Во времена Витрувия архитектор был вторым по значимости после самых богатых людей. И первым помощником у фараонов, императоров и прочей знати.

– Почему же сейчас архитекторы не в таком почете, как раньше?

– Причина только в культуре. Сейчас каждый магнитогорец считает, что он сам разбирается в архитектуре не хуже главного архитектора города. Мы сами планируем и проектируем себе дома, бани, создаем дизайн квартир и участков… И сами же потом пожинаем плоды своих «проектов».

– Может быть, в городе мало архитекторов?

– В Магнитогорске сегодня есть свой отдел архитектуры и уже около 70 действующих архитекторов. Хотя еще в конце прошлого века их было всего 30. Первых архитекторов наша кафедра начала выпускать в 2001 году. Сначала по 10 человек в год, сейчас – по 20. На западе в среднем на 2000 жителей приходится один архитектор. Там даже мебель никто не станет передвигать без консультации с архитектором.

– А у нас – без специалиста по фэн-шую!

– Мы и на нем сэкономим. Тем не менее количество архитекторов в городе говорит об уровне цивилизации общества. Как и количество врачей, художников, учителей. Архитектор – это ведь специалист по обслуживанию. Мы своего рода воспитатели красоты.

– Но у города на красоту денег не хватает!

– Наш город очень богат. Нужно только грамотно распоряжаться богатством.

– Пора учиться у Витрувия?

– Да. Но не только у него, но и у современных специалистов учатся наши студенты. Рано или поздно они смогут грамотно воспользоваться своими знаниями. И кто-нибудь из них наверняка войдет в Союз магнитогорских архитекторов.

– У каждой страны есть периоды как спада, так и расцвета. Расцвет русской архитектуры можно отнести к временам Екатерины?

– Начался он при Петре I, дело Екатерины продолжила Елизавета, и практически завершился расцвет русской архитектуры при Александре I. При Николае I уже пошел ее спад. Точно такой же подъем можно отследить и на более коротком временном отрезке. Например, в советские времена подъем архитектуры наблюдался у нас во время правления Сталина. Когда пригласили немцев, они начали строительство с авангардной архитектуры (дома по ул. Пионерской). Все, в том числе и архитектура начала 1930-х, подчинялось утопической идее социализма, в котором не должно было быть отдельных семей. Это уже потом, к концу 1930-х годов, когда Чернышев уехал обратно в Москву, было принято решение пригласить архитекторов Ленинграда, и у нас началось проектирование на правом берегу, а вместе с ним и расцвет сталинского ампира.

– Выходит, что архитектура города Магнитогорска зависела не от глобально продуманного плана, а от того, кто помогал строить наш город?

– Да, но при этом всем хотелось, чтобы первый социалистический город был красивым, а его архитектура – своеобразной. Поэтому руководство Магнитогорска приглашало только крупных, знаменитых архитекторов. Ленинградцы проектировали нам квартал №2 на левом берегу, потом – квартал №13 в северной части города.

– Различие взглядов московских и ленинградских архитекторов на градостроение как-то отразились на нашем городе?

– Конечно. Ленинградцы предложили въезд в Магнитогорск со стороны Центрального моста (сейчас – площадь Носова) сделать в виде трех лучей по аналогии с питерским, идущим от Адмиралтейства. А проспектом Металлургов в это время занимались москвичи. Кварталы этого проспекта имеют московскую архитектуру.

– Чем они отличаются от питерских?

– Ленинградские кварталы более замкнутые. Питерцы максимум внимания уделяли малым архитектурным формам, благоустройству, дорожкам (квартал №14а около кинотеатра имени Горького). А у москвичей более раскрытая планировка, свободная, их дворы выходят на улицы.

– Проспект Металлургов сейчас считается самым красивым в городе. Однако при его строительстве были нарушены подземные источники, из-за чего подвалы прилегающих домов иногда заполняются водой. И, насколько я знаю, приказ Хрущева об архитектурных излишествах, вышедший в 1954 году, убавил довольно много красоты от здания МГТУ, с которого, можно сказать, начинается этот проспект.

– На месте нынешнего проспекта Металлургов когда-то был овраг. Тек ручей, было много родников. Такие же родники били в районе сквера «Трех поколений», улицы Завенягина. Много их тогда было. Но все они куда-то ушли. Конечно, архитекторы, пришедшие со стороны, мало внимания обращали на эту особенность нашего города, а своих архитекторов у нас тогда еще не было.

– Разве гибель родников нельзя считать ошибкой архитектора?

– Наверное, можно. Но так было проще. Нам нужно было квадратные метры жилья выдавать, за родниками ухаживать времени не хватало.

– А как насчет МГТУ?

– Мы были одними из первых, внеся в 1946 году в Академию архитектуры СССР предложение о строительстве в Магнитогорске панельных домов. И в 1947 году поставили первые панельные дома по проспекту К. Маркса (в районе пересечения с ул. Уральской). Мы искали пути, как сохранить то, что уже построено, и в то же время ускорить строительство жилых зданий. И северную сторону улицы Ленинградской в то время главному архитектору Магнитогорска И. Н. Рожковой удалось отвоевать. А вот башню на МГТУ – нет. Чертежи ее у нас сохранились, и ее можно восстановить.

– Как вы относитесь к современной архитектуре Магнитогорска?

– В новых кварталах, которые сейчас строятся, есть очень интересные решения. Там, что очень хорошо, сохранен принцип ускоренного строительства. При этом типовое строительство начало сочетаться с элементами красоты. Сейчас нет таких декоративных элементов, какие были при сталинском ампире, но зато вводится цвет, сдвижка зданий, разнообразие в высотности. И это уже не та монотонная среда хрущевских кварталов, которая создала новое поколение людей, больных фобией замкнутого пространства.

– Сейчас возникла другая проблема – огромное количество машин во дворах.

– Об этом мы тоже говорили в свое время с мэром города, который обещал строить подземные гаражи, например, под школьными дворами. За счет такого строительства дворы школ можно оснастить прекрасными крытыми спортивными залами. Но наша беда в том, что даже если гаражи построят, о детях забудут.

– Ваша кафедра влияет на современное строительство Магнитогорска?

– Конечно. Мы принимаем активное участие в обсуждении планов градостроительства и вполне согласны с тем, что нужно развивать малоэтажное строительство. При этом важно учитывать, что каждый архитектор, как и художник, – творческая личность, и его нельзя загнать в определенные рамки.

– И как же прийти к общему мнению?

– Общее мнение должно касаться только генерального плана градостроительства. Внутри же этого плана каждый архитектор может воплощать свои личные идеи. И свободных участков в городе для этого предостаточно.

– Одним из таких участков оказался прекрасный сквер по улице Калинина, часть которого неожиданно была отдана под строительство McDonalds. И вы знаете, что такое строительство уничтожит всю красоту сквера. Сквер же издавна принадлежал университету.

– По документам сквер принадлежит мэрии. В его архитектуре существует классическая завершенность. Единственное место, которое осталось здесь незастроенным, – слева от памятника Ленину, где когда-то планировалось построить здание администрации Ленинского района или дворец спорта. Сейчас, когда университет объединяется с ссузами в единый университетский комплекс, здесь бы хорошо вписался административный корпус университета. Но трогать сквер!.. Он весь покроется асфальтом и будет заставлен автотранспортом. Сквер будет уничтожен. И, судя по приказу, почти все присутствующие в мэрии на земельной комиссии были за это уничтожение! Это очень странно!

– Что вас больше всего волнует, когда речь идет об архитектуре Магнитогорска?

– Хотелось бы, чтобы люди умели сохранять созданное архитекторами, уважать свою историю. У нас же каждый руководитель все перестраивает по-своему. На Комсомольской площади долгое время существовала авангардная архитектура. Ее нужно было просто привести в порядок. Но здание закрыли стеклом. В результате исчезла историческая ценность всей площади.

– Можно ли сейчас в Магнитогорске создать свой узнаваемый стиль?

– При типовой застройке – вряд ли. Но кто знает, может быть, в скором будущем у нас появится гениальный архитектор, который сделает это. Проект «Обитаемый мост в Магнитогорске» – дипломная работа нашего студента Семена Вишнякова – три года назад был опубликован во всех архитектурных журналах страны и за рубежом. Этот проект был одним из лучших за последние годы во всей России. Значит, у Магнитогорска еще будут архитектурные рассветы.