«Я фанат фильмов ужасов»: министр архитектуры — о судьбе жуткого элеватора, открыточном Челябинске и своих мечтах

С новым министром мы встретились в нетипичном для Челябинска пространстве — в арт-оранжерее. Ольга Никитина сама выбрала место, подчеркнув таким образом творческий характер ее ведомства и желание уйти от присущей чиновникам казенщины. Министерство архитектуры, градостроительной деятельности и комплексного развития территорий (КРТ) заработало с начала 2025 года. Первое интервью его глава дала 74.RU. Ольга Никитина рассказала, когда в Челябинске появятся новые мосты и настоящие небоскребы, почему все молятся на КРТ, что больше всего раздражает в облике города, в каких районах любит гулять и о чём мечтает.

— У вас такая стремительная карьера — за 8 лет от старшего инженера до главного архитектора города и министра. При этом более четырех лет вы проработали в управлении архитектуры под руководством Николая Ющенко. К нему как к главному архитектору высказывают много претензий по облику города. Давит ли на вас это наследие или вы не разделяете критики в адрес бывшего главного архитектора?

— Хочу сказать неудобную правду. Главный архитектор — отображение тех ожиданий и полномочий, которые ему дает его руководство, то есть глава региона и глава города. Это во всех регионах. Потому что нигде в законе не прописаны полномочия главных архитекторов. На самом деле это большая проблема. Могу сказать, что представляю себе работу Николая Ивановича. Это политика. Сложно взять и сказать: «Мне не нравится, переделывай». Нужно делать так, чтобы на тебя не написали в прокуратуру. В законе не прописано обязательное согласование проектов в архитектуре. Вы можете себе это представить? Только с 2024 года на федеральном уровне появилось право определять территории, где требуется согласование архитектурного облика. Ранее это было исключительно личное дело архитектора.

В Екатеринбурге, например, наши коллеги «пережали» инвесторов, те обратились в прокуратуру, оспорили все согласования архитектурного облика и просто начали строить как хотят. Это очень плохая практика. В Челябинске, к счастью, таких моментов не допущено. Но мало кто знает, сколько Николай Иванович не пропустил объектов. Поэтому никогда не буду кидать в него камень. Проблемы везде были одни и те же. Все строили панельное домостроение, потому что это быстро и недорого. Только последние лет 10 мы действительно говорим о сценариях жизни, о каком-то комфорте.

— У вас теперь больше свободы?

— Считаю, мне очень повезло, потому что я попала в активную фазу возраста, энергетики, на очень активную команду с губернатором, который постоянно привлекает инвесторов и действительно радеет за свой регион. Я видела, как много участвовала в развитии городской среды бывшая глава города Наталья Петровна Котова. Как они (первые руководители. — Прим. ред.) действительно поверили в то, что архитектура должна быть впереди стройки. Управление архитектуры с 2020 года было в прямом подчинении главы — это беспрецедентно. А выделение отдельного министерства архитектуры стало показателем важности градостроительной политики.

— А лично вас что больше всего раздражает в архитектуре Челябинска и что наоборот нравится?

— Вы знаете, меня мало что раздражает, я в принципе человек оптимистичный. Всегда вижу потенциал и не концентрируюсь на негативе. Архитектура сама по себе субъективна, потому что это отражение времени. Возьмем архитектуру 90-х и нулевых — так называемый капиталистический романтизм, показатель времени, когда как будто было всё возможно. Яркий пример — торговый центр на Алом Поле. Да, какие-то объекты неуместны, это слово больше подходит. Но со временем мы с вами, жители, принимаем даже градостроительные ошибки. Тот же «Челябинск-Сити» — пример того, как нельзя делать на первой линии исторической застройки. Но бизнес-центр есть, работает, мы к нему привыкли. Просто, глядя на такие объекты, надо не повторять ошибки, а делать выводы.

Часто мы не видим интересных архитектурных решений, в которых живем. За последние три года многие друзья и коллеги из разных городов приезжали в Челябинск. Они поражались нашему бору внутри города, сталинскому ампиру, конструктивизму советской архитектуры. Это Тракторозаводский район, промышленные здания ЧТЗ и, конечно, ЧГРЭС по проспекту Победы. Там очень интересные архитектурные решения — просто чудо.

Но про это мало кто знает, надо популяризировать нашу историю. Этим занимается сообщество «Челябинск пешком», мы с ними сдружились. Считаю, ребята делают огромное дело — показывают челябинцам новый Челябинск. Кто-нибудь знает, например, что в основе треугольных решений Дворца пионеров на Алом поле лежит пионерский галстук? Или что Театр драмы построен как открывающийся занавес? В этом есть своя магия, которая заставляет тебя заново влюбиться в то, что ты видишь каждый день.

— Порой создается впечатление, что в городе можно поставить любой памятник, лишь бы не за бюджетный счет. Ничего личного, но зачем Челябинску памятники Петру Столыпину, Мусе Джалилю, Габдулле Тукаю или «Железный Венер»? Почему город идет на поводу у инициаторов проектов, а не сам «продает» идею установки новых скульптур/памятников?

— Смотрите, что такое скульптура или памятник для городской ткани. Это точка, которая трансформирует небольшой кусочек города. Благоустраивается участок, возникает еще одна точка, наделяющая смыслом туристический маршрут. Чем плотнее городская ткань, тем экономически легче ее содержать. Есть разные виды — современное искусство, классические памятники, жанровая скульптура или арт-объекты. В любом случае сегодня это одна из возможностей привлечения инвесторов к созданию комфортной городской среды.

Но далеко не все памятники мы согласовываем. Наша задача — найти им нормальное место. Потому что все хотят в центр города, на Кировку. Вы не представляете, какая война ведется по этому поводу! Иначе каждый метр Кировки был бы уже заставлен арт-объектами. Конечно, у всех благая цель — увековечивание памяти, образовательная или туристическая история. И мы начинаем «продавать» другие территории. Рассказывать про стратегию нашего благоустройства, о планах по набережным, благоустройству районов.

А инициативы и виды скульптуры могут быть разные, не только классические. Для меня ярким примером в этом плане стал Калининград. Там по всему городу разбросаны хомлины — небольшие, размером с ладонь, фигурки гномиков. Мини‑скульптуры сказочных домовых стали визитной карточкой города, к ним водят экскурсии, придумали турмаршрут. При этом есть и классические памятники. Всему есть место. Вот такой опыт надо перенимать.

— Под силу ли министерству архитектуры стать инициатором знакового для города объекта, «продать» крутой проект? А не просто пребывать в ожидании инвесторов.

— Нет, мы не сидим в ожидании, мы активно работаем с инвесторами. Одно из направлений деятельности министерства — как раз предложение новых объектов, диалог с разными инвесторами, существующими и потенциальными. Мы хотим видеть в городе уникальную архитектуру. Экономика нашего региона с учетом потенциала туризма и производства готова к этому. Челябинск уже абсолютно другой, это не город-завод, как 40–50 лет назад. Я уверена, что в ближайшие 5–10 лет регион станет точкой роста очень крупных объектов. И Министерство архитектуры будет участвовать именно в формировании архитектурного облика.

— Долгое время федеральные застройщики обходили Челябинск стороной. Сейчас лед тронулся. К нам пришла «Брусника», которая займется реновацией квартала на ул. Пушкина. Торги по земле в районе АМЗ выиграла компания из Самары. Кого еще из федеральных инвесторов ждать?

— На самом деле крупные федеральные игроки давно рассматривают Челябинск. Но есть разные условия. Например, не все [застройщики] работают с расселением, а мы заинтересованы в первую очередь именно в таких проектах. Не так много свободной муниципальной земли осталось в городе. Но в диалоге с нами много кто.

— В чём же заключается диалог?

— Застройщики приезжают, мы показываем площадки, рассказываем о наших потребностях, они уходят считать экономику, начинаем [вместе] искать баланс. Это очень долгая работа, она длится месяцами, не просто «„Сколько стоит? Нет“, и ушел». Идет работа именно по аналитике, чтобы понять эту экономику, понять бизнес-модель [инвестора]. Например, приход такого застройщика как «Брусника» — результат нашей работы за последние полтора года. Они ведь рассматривают и другие площадки, не только в нашем регионе. Мы их и в 2020 году очень сильно ждали. Радостно на самом деле, что они зашли. Самара для нас — новый игрок, будем знакомиться. Это подтверждение того, что у инвесторов появляется интерес к Челябинску. И это уже не просто слова.

— Вы говорите о дефиците свободной земли. Но в центре города то тут, то там встречаются пустыри, полузаброшенные участки, автостоянки, недострои или бывшие промобъекты. Они все частные? Взять бывший элеватор в Советском районе. О реконструкции этой площадки говорят много лет, были планы отдать ее под КРТ. Что сейчас с элеватором?

— Территория в окрестностях элеватора (в границах улиц Карла Либкнехта, Кирова, Орджоникидзе, Цвиллинга, Овчинникова и Елькина) вошла в число пилотных площадок, где запланирована реновация по инициативе городских властей. Решение принято в 2021 году. Но тогда в работу взяли лишь часть территории, в итоге поняли, что экономика не складывается. Всё это время мы работали по выявлению объектов недвижимости, а там очень много — больше 50 — собственников. Не все, к сожалению, зарегистрированы, много других юридических нюансов. Но сегодня мы всё собрали, увеличили границы площадки под КРТ (до гаражей).

В этом году планируем с городом принять решение о комплексном развитии территории в новых границах и запустить [процесс]. Потом начнется подготовка аукциона, после появления инвестора — разработка проекта планировки и так далее.

— Город выставит землю с элеватором на торги. При этом пропишет дополнительные обязательства для покупателя-инвестора?

— Это будет КРТ нежилой застройки, в рамках которого можно строить жилье с соцобъектами и благоустройством. Инвестор разрабатывает проект планировки и утверждает его. Затем он договаривается со всеми собственниками и выкупает их объекты за свой счет. Если согласия правообладателей достигнуть не удалось, изъятие проводится через суд — с оценкой и принудительным выкупом (за счет инвестора). Важно, чтобы территория включилась в развитие.

Элеватор — объект культурного наследия регионального значения. Поэтому сразу отмечу, что сносить его никто не будет. Наоборот, отреставрируют и вернут в оборот. То, что там сейчас, — конечно, кошмар. Сколько раз подступались к этому объекту — в нескольких Генпланах указывали. Там уже соседние территории освоили, а элеватор всё никак не победить.

— В 2014 году он даже попал в список самых страшных зданий страны (второе место в рейтинге «Заброшенная Россия» по версии международного проекта «Российской газеты»).

— Я видела страшные здания, но элеватор, если честно, страшным не считаю. Может, потому что я — фанат фильмов ужасов (улыбается). [Его вид] — скорее картинка для фильмов ужасов, старинная, антуражная, дико красивая. На мой взгляд, элеватор — одно из самых красивых зданий. Просто он в страшном состоянии и абсолютно небезопасен, нельзя там лазить. Не дай Бог, что случится. Поэтому очень хочется побыстрее разобраться с элеватором, чтобы было что восстанавливать. Думаю, что запуск этой территории — мечта всех, кто работает с градостроительством, всей нашей команды. Для меня это будет личный праздник.

— Комплексное развитие территории (КРТ) должно улучшать жизнь района/города. Почему теперь торги по любому пустырю (а не по сносу старого фонда или промзоны) проводятся под знаком КРТ? Есть ли у властей какие-то механизмы воздействия на инвестора?

— Заблуждение, что КРТ — это сугубо снос ветхого аварийного фонда. На самом деле у нас четыре вида КРТ. Например, по инициативе правообладателя, то есть у инвестора есть земля, он решил на ней что-то строить. Интерес города в том, чтобы за счет инвестора реализовать инфраструктурные объекты. То есть не просто возводить два двухподъездника в границах участка, а делать парковки, строить детсады, школы, скверы.

КРТ жилой застройки предусматривает работу с аварийным фондом. Например, планируется расселить два дома на ул. Пушкина и 17 домов на Копейском шоссе. Город в этом очень заинтересован, потому что есть задача по переселению жителей. Очередь тех, кто ждет переселения, с каждым годом увеличивается. А здесь есть возможность ускорить процесс и уменьшить сроки переселения с учетом привлечения денег инвесторов.

КРТ нежилой застройки дает возможность реновации промплощадок. Самый яркий пример — элеватор в Советском районе, непроницаемая территория в центре города, с которой иначе ничего не сделать. Там миллион собственников, они никогда между собой не договорятся. Единственная возможность трансформировать площадку — как раз КРТ, которое предусматривает возведение жилья, социальных и коммунальных объектов, транспортные решения. Все ждут пробивки улицы Орджоникидзе, продления улицы Кирова, которая по Генплану выходит на ул. Овчинникова.

И еще есть КРТ незастроенной территории. Это земли, которые принадлежат муниципалитету, не обременены правами третьих лиц. То есть пустые территории, которые обычно просто пускали с молотка. Инвестор покупал, делал проект, получал экспертизу, разрешение на строительство и шел строить. Ничего дополнительного город от него потребовать не мог. А теперь есть возможность найти инвестора, чьи обязательства будут шире, чем просто построить жилье. В рамках КРТ жилые и нежилые объекты должны возводиться из расчета 80 на 20, но в зависимости от территории соотношение может меняться. Например, КРТ на Кашириных делается исключительно для строительства школы.

— Сколько участков земли в Челябинске официально отдано под КРТ?

— Под КРТ выделено 17 территорий. Из них в 11 заключены договоры по инициативе правообладателя. Три территории реализованы по итогам торгов. Это дома по Копейскому шоссе, «Меридиан» в районе бизнес-центра «Бовид» и дома в квартале улиц Пушкина Тимирязева, Свободы, Плеханова.

Первым было КРТ в поселке ЧКПЗ в районе Копейского шоссе. Не хочется говорить известную фразу, но первый блин обычно комом. Больше трех лет никакого движения, не утвержден проект по инвестициям. Администрация города вместе с инвестором приняли решение, что будут расторгать договор. Скорее всего, изменим границы и параметры, которые позволяют реализовать лучшую экономическую модель. Затем вновь выставим эту площадку на торги.

— Давайте поговорим о высотных зданиях. Когда в Челябинске появятся небоскребы 50+ и нужны ли они мегаполису?

— Рада слышать, что люди ждут появления небоскребов. Это действительно один из показателей современности мегаполиса. Мы сейчас активно рассматриваем центральную часть города, особенно левый берег, где у нас Торговый центр, цирк и так далее. Определяем, где могут быть такие объекты. Потому что в градостроительной и архитектурной политике самое важное — уместность. У нас есть такие территории, которые дождались часа, когда можно грамотно их запрограммировать. Через архитектурные конкурсы с обязательным привлечением профессионалов, которые умеют это делать, именитых архитекторов.

Небоскребы всё ближе и ближе, это вопрос времени. Квадратный метр стал дороже, инвесторы видят потенциал в Челябинске. Подходы к снаряду, так сказать, уже есть. Но мы должны понимать, что есть требования по пожарным нормам и так далее. И тут больше вопросов к инвестору — осилит он или нет. Считаю, что небоскребы однозначно будут.

— Горожане часто жалуются на пробки. Какие мосты, например, планируется построить в Челябинске в ближайшие 10–20 лет?

— Здесь такие же подходы, как с небоскребами. В Генплане Челябинска утверждены объекты транспортной инфраструктуры, все мосты, которые планируется построить за 20 лет, там есть. Самый ожидаемый — мост по улице Энгельса. Он был и есть в планах. Напомню, администрация города расторгла контракт по проектированию этого моста, потом судилась с подрядчиком. Искренне надеюсь, что в этом году начнется разработка нового контракта, но актуальные даты лучше уточнить в мэрии. Мы выступим как кураторы по согласованию внешнего облика. Очень хочется, чтобы новые мосты получили тот самый открыточный вид и вызывали желание их сфотографировать. Как, например, вантовый мост на Северо-Западе.

— Помнится, был проект реконструкции Привокзальной площади. Что с ним сейчас?

— Это тоже вопрос муниципалитета, а не министерства. Насколько я помню, за работу брался Комитет дорожного хозяйства, но дальше концепции дело не пошло. Совпали несколько моментов: разработка схемы метротрама и согласование схемы развития общественного транспорта. Сегодня реконструкция Привокзальной площади напрямую зависит от решения вопросов общественного транспорта. Потому что нужно состыковать эти работы.

— Еще много говорят о новых набережных в Челябинске. Где и кто их будет строить?

— Набережные — большой проект, который город взял на себя как обязательство. Губернатор считает это важной задачей, которую надо будет делать, несмотря ни на что. В перспективе, если благоустроить два берега реки Миасс, у нас будет 60 километров набережной. То есть получится самая длинная набережная в Европе. Первые этапы определены — от исторического центра в сторону «Спортивного города» на Северо-западе, самого густонаселенного района. Нужно сделать так, чтобы набережная была действительно связующим общественным пространством, где есть возможность и пешком пройти, и на велосипеде прокатиться, и немножко в природу погрузиться.

Следующие этапы будут появляться от Свердловского проспекта до улицы Северо-Крымской. Проектирование ведет администрация города, наше участие лишь в плане кураторства. В будущем ставится задача сомкнуть набережную от улицы Энгельса с набережной у «Мегаполиса».

Кроме того, за счет инвесторов строятся набережные перед «Манхэттеном» и «Западным лучом». Это обязательства застройщиков. У «Манхэттена» уже сделаны предварительные земляные работы, расчистка порослей. Второй застройщик тоже не отказывается, но пока достраивает последний дом.

— Что касается «Спортивного города» на Северо-Западе, изначально он включал в себя три объекта: «РМК-Арену», теннисный центр и экстрим-парк. Первый уже заведен под крышу, идет отделка. А какова судьба других проектов?

— Да, было три инвестора, но сроки сдачи объектов у них разные. «РМК-Арену» должны сдать в этом году. В теннисном центре всё идет своим чередом — вышли на подготовительные земляные работы. Третий участок тоже зарезервирован под спортобъект, по нему пока строительство не ведется.

— Еще год назад власти говорили, что город дошел до своих границ. Теперь к Челябинску хотят добавить поселок Западный. Когда это произойдет официально? В чём вы видите плюсы и минусы такого присоединения?

— Не совсем по адресу вопрос, он в полномочиях других структур. В случае присоединения территорий к муниципалитету я бы вообще не оперировала вопросами хорошо и плохо. Это всегда должно быть взвешенное решение, начиная от градостроительных и заканчивая экономическими и политическими моментами, и, конечно же, мнением жителей обеих территорий. Сейчас есть поручение представить взвешенное консолидированное решение, которое однозначно должно базироваться на градостроительных аспектах. Точной даты, когда может случиться присоединение, у меня нет, но думаю, что для жителей этот вопрос сейчас весьма актуален.

— Генеральный план развития Челябинска утвержден до 2041 года. Почему по нему опять проводятся слушания и обсуждения?

— Да, Генплан в новой редакции принят в 2021 году и рассчитан на 20 лет. Законом предусмотрено внесение изменений в документ, это нормальная практика. Город не может не отвечать на социально-экономические вызовы. Поэтому раз в два-три года во всех муниципалитетах происходит корректировка Генплана. Выявляются технические неточности, появляется новый инвестпроект или объект, которые требуют внесения изменений или учета ограничений, жители пишут обращения. В Челябинске необходимость корректировок возникла в конце 2023 года. За три года [с момента принятия Генплана] проделана большая аналитическая работа по земле — утверждены новые правила землепользования и застройки (ПЗЗ).

Весь прошлый год проходили публичные слушания, шли согласования с федеральными, региональными органами власти, было много обратной связи. Обеспокоенность высказывали жители поселков в Ленинском, Калининском, Тракторозаводском районах. Администрация города взяла публичное обязательство, что Генплан скорректируют — из существующего частного сектора уберут перспективную многоквартирную застройку. Тем самым любая история с появлением инвестора, который выкупает там участки, иначе чем через комплексное развитие территории пройти не сможет. Хочу отметить, что жители тоже могут предлагать внести изменения в Генплан. Но не просто «хочу — не хочу», а с учетом стратегии развития города. Обращения рассмотрят на комиссии.

— Недавно наши читатели забеспокоились, что в районе Градского прииска будут сносить гаражи. Мол, это записано в новых поправках к Генплану.

— В Курчатовском районе мы столкнулись, как бы это помягче сказать, с введением в заблуждение. На гаражах расклеили объявления о том, что якобы администрация приняла решение о сносе гаражей. Это чистой воды манипуляция жителями. На самом деле речь идет о местных нормативах градостроительного проектирования. Этот документ не является Генпланом и не утверждает границ КРТ. Территория ГСК «Градский» вообще никак не рассматривается, ни в каких планах под КРТ ее нет. Но замечу, что когда-нибудь все города, не только Челябинск, будут вынуждены так или иначе решать вопрос по включению в градостроительный потенциал больших ГСК. Когда именно это произойдет, мы не знаем — может, через 100–150 лет. Но сегодня в Генплане это зона коммунальная, которая как раз позволяет располагаться ГСК. Нигде ни в каких картах, правилах землепользования нет указания на снос гаражей.

— Ольга Сергеевна, вы ходите пешком по улицам Челябинска?

— Да, я пешеход — хожу пешком, езжу на общественном транспорте. Активно хожу по центру города, потому что живу здесь и работаю. Люблю гулять по набережной. Мы с друзьями весь бор обошли пешком. Прошлым летом прошли от «Трактора» до горсада Пушкина — наверное, одно из самых длинных моих путешествий.

На самом деле в каждом районе я гуляла пешком. Очень полезно видеть разные контексты. Мне очень нравится «Башня» на ЧТЗ. Интересен Металлургический район — малоэтажный, много зелени. Мне кажется, это один из самых комфортных районов, со своей локальной спецификой. Первый раз побывала там еще молодым специалистом, на встрече с жителями по Генплану. И для меня стало шоком, что жители не хотят никуда уезжать оттуда. А мы еще думали, надо ли планировать жилье в этом районе — никто же не будет там строить. И вообще, может, проще его расселить? На самом деле, жители Металлургического района хотят там жить и готовы покупать квартиры в новых домах. Такая же история с Ленинским районом. Это своего рода уникальность Челябинска. И, кроме развития облика города, у нас есть задача развития каждого района.

— Что лично вам хотелось бы реализовать, какая у вас мечта?

— Я человек, влюбленный в свой город, влюблена в нашу природу. Никуда не хотела переехать. Мечтаю, что семья, которая у меня, надеюсь, в скором времени появится, останется здесь и будет жить в комфортном городе. Мой оптимизм исходит из того, что я вижу, как мы меняемся. Есть с чем сравнивать. Хорошо помню Челябинск 2016 года, когда пришла работать в муниципалитет. Тогда я была в какой-то полудепрессии от того, что происходит. Помню первую встречу с жителями, когда в меня плевались, проклинали, изливали весь негатив. И недавняя встреча на публичных обсуждениях, где шел конструктивный разговор и все улыбались.

Мечтаю, чтобы у нас появился суперуникальный архитектурный объект, который попадет на всех фотографии Челябинска и станет символом города. Мне кажется, архитекторы, даже если они не практикуют, как я, всегда мечтают о визуальном подкреплении своих усилий. Когда ты ходишь мимо каких-то объектов и понимаешь, что твой проект для людей уже данность. Мечтаю про именитых архитекторов, которые будут работать в нашем регионе. Мечтаю оставить четкий понятный план развития, создать структуру, в которой люди дальше работали.