Светлана Гринько, руководитель центра адаптации и содействия трудоустройству выпускников МаГУ: «Самая большая проблема – состыковать студентов и работодателей»

Свою трудовую жизнь Светлана Гринько начала с педагогики, занимаясь которой, увлеклась психологией общения. В Москве и Санкт-Петербурге прошла несколько обучающих тренингов для руководителей и написала диссертацию по теме «Конфликтология». А поскольку ее кафедра носила название «Педмастерство», то на этой благодатной почве вырастали все новые и новые структуры. Одной из них в начале 2000-х стал аналитико-профориентационный центр для школьников, который позже перерос в центр адаптации и содействия трудоустройству выпускников. Светлана Валерьевна с удовольствием занялась новым делом, так как в нем было много психологии, направленной на помощь подросткам в самоопределении. Благодаря ей и ее сотрудникам в апреле в Магнитогорском государственном университете прошла очередная ярмарка вакансий.

Что ждет студента, когда он «проснется»? По какой причине профессиональный выбор в нашей стране так труден? Кому нужны филологи и математики? Отвечая на эти вопросы, Светлана Гринько желает нашим читателям достичь жизненного комфорта.

– Светлана Валерьевна, что входит в задачи центра адаптации и содействия трудоустройству выпускников?

– Как вы помните, в советское время существовала система распределения. Сейчас ее нет, а трудоустроиться самостоятельно удается далеко не каждому молодому человеку, так как многие испытывают в этот момент внутренние психологические проблемы. Особенно остро они проявляются во время таких мероприятий, как «День карьеры» и «Ярмарка вакансий».

Когда я ездила на один из семинаров в МГУ, нам показали слайд «Структура студенчества». Причем срез при мониторинге брался не по московским, а по высшим учебным заведениям средней России, так как в столичных вузах конкуренция при поступлении очень высока, и чем она выше, тем мотивированнее студент. Согласно полученным данным, «активисты», которые прекрасно понимают, куда и зачем они пришли учиться, составляют всего около 5%, а «спящие», не спешащие думать о будущей работе, – 50%. Можно сказать, что «активисты» – это нынешняя «школа лидеров», которая в недавнем прошлом возглавляла пионерию и комсомол. С такими студентами не нужно проводить работу по профориентированию, а вот со «спящими» это делать необходимо, так как они могут в любой момент «проснуться» и перейти в категорию «активистов». Приведу пример: на одной из специальностей мы ведем для студентов курсы адаптации к рынку труда «Карьера и индивидуальное трудоустройство», во время которых состыкуем будущих выпускников с работодателями и учим студентов проводить самопрезентацию. И вдруг один молодой человек говорит мне: «Объясните, кем я буду, зачем я сюда поступил?»

Но есть и такие студенты, которых называют «балластом». Когда их спрашивают, куда они пойдут, они отвечают: «В центр занятости». Но мы-то регулярно получаем сводки из центра занятости и знаем, что по нашим профилям там бывает очень мало предложений. Возникает вопрос: почему эти молодые люди так потребительски относится к государству? Что они сделали для того, чтобы самостоятельно найти себе работу? Их мысли по этому поводу сводятся к тому, что все вокруг им что-то должны. Как мне сказал один такой студент: «Я не лягушка, которая лапками сучит, чтобы взбить сметану и выжить».

А современный работодатель очень внимательно отслеживает все эти позиции. И я их прекрасно понимаю, так как именно жизненная позиция в основном и определяет, как сегодняшние выпускники будут функционировать на их предприятиях. Те студенты, которые уже на первом курсе начинают работать, к завершению обучения адаптированы к рынку труда, хорошо ориентируются в нем и при этом адекватны по отношению к требованиям и предложениям работодателей. Но большинство думает, что их где-то там ждут и им готовы платить золотые горы. Такое незнание потребностей рынка и неумение презентовать самого себя составляет большую проблему при трудоустройстве.

– Какие основные трудности вы испытываете, когда пытаетесь трудоустроить не определившихся выпускников?

– Состыковать два поля – студентов и работодателей. На деле это оказалось очень большой проблемой, так как очень часто они идут параллельно друг другу, а наша задача заключается в том, чтобы они все-таки как можно скорее пересеклись. Причем трудности возникают не только со стороны студентов – работодатели хорошо знают рынок и понимают, чего хотят, но из-за насыщения города маленькими компаниями они требуют порой очень многого от выпускника, который часто не имеет никакой практики. И еще не факт, что отличники станут лучшими работниками, чем троечники, которые часто лучше устраиваются в жизни, поскольку к выпуску уже владеют определенными качествами. Как правило, они более гибкие и адаптивные.

– Как прошла выставка вакансий в этом году?

– На мой взгляд, успешно. На ней было представлено 33 компании, что само по себе уже хорошо, но и после завершения ее работы мы ощущаем довольно весомый резонанс: нам практически каждый день присылают новые списки вакансий.

– Каких направлений они касаются?

– Самых разных. Мы сделали все возможное, чтобы на каждый из наших факультетов пришло как минимум по два-три работодателя. Так, в поисках людей творческих к нам пришли представители трех рекламных агентств, а информатики, экономисты и физики-математики требуются в банки и различные корпоративные системы, причем очень хороших компаний. Широко было представлено и управление образования. Здесь и нас, и работодателей приятно удивило, что предложенные выпускникам вакансии пользовались большим спросом. Это произошло впервые за последнее время: еще в прошлом году студенты отказывались идти в педагогику, несмотря на то, что места им были предоставлены, а сейчас их сознание меняется, и это радует.

– В чем причина таких перемен?

– Новая политика государства по отношению к школе. Стабильность и повышение зарплаты сделали учительские профессии более защищенными. Особенно это заметно в крупных школах с хорошим статусом, так как сейчас практикуется подушевое финансирование, и есть учебные заведения, в которых заработная плата очень достойная.

– Парни выбирают школу?

– Нечасто, но такое бывает. Только недавно я разговаривала с нашим выпускником, который уже два года работает учителем информатики; другой ведет историю, есть и молодые математики. И я знаю студентов, которые, вернувшись с практики, уже сейчас выбирают именно школу.

– Как они относятся к тому, что им придется работать по новым стандартам?

– По-разному. Новые стандарты – это самая большая проблема современных школ, так как учителям-традиционщикам, которые проработали в старой системе уже по 35-40 лет, очень тяжело к ним адаптироваться, поэтому школам, естественно, требуется молодая кровь. Но и молодежь не всегда готова работать по-новому. Когда мы вводили в программу развивающее обучение, устраивали для студентов пассивную практику – проводили семинары не в университете, а непосредственно в школах, и было достаточно много ребят, которые уже тогда понимали: работа в обновленной системе образования – это не для них, им больше нравилась традиционная форма ведения занятий. Но кто-то, напротив, был рад тому, что сама школьная система начинает меняться. Такие студенты идут в ногу со временем.

– Что должно быть в человеке, чтобы это произошло?

– Прежде всего он должен обладать планетарным, критическим мышлением и толерантностью, быть готовым к диалогу, так как субъект-субъектные отношения все строятся на диалоге и взаимоотношениях, и при этом не должно быть страха, что ученик в каких-то моментах может оказаться более компетентным, чем учитель. Не зря говорится, что учитель с большой буквы взращивает себе смену.

– Многие ли выпускники обладают таким мышлением?

– Их достаточно много. Я преподаю на факультете индивидуальной специализации при институте дополнительного образования, где студенты по вечерам получают дополнительную специальность. Там большинство таких ребят. Они четко осознают свои цели и знают, как их решать.

– Почему в таком случае им не хватило первого образования?

– Потому что на некоторых факультетах мало психологических и управленческих – практикоориентированных дисциплин, которые учат именно аргументации и ведению диалога.

– Какие еще специальности были востребованы на выставке?

– Дизайнеры, менеджеры-консультанты по продажам и для туристических фирм. Это профессии филологического факультета, так как филологи умеют хорошо говорить: расширение профессий сегодня происходит в сторону сферы услуг, и речевой компонент в этих условиях очень востребован.

– Что еще интересует работодателей?

– Прежде всего – опыт, если он есть, и что из себя представляет человек. В последнее время появилось такое понятие, как «компетентностный подход». Это значит, что в каждой сфере деятельности нужны свои компетенции. Например, если мы ищем бухгалтера, то зачем нам его коммуникабельность и креативность? Нам нужно, чтобы он был ответственным и внимательным, а то что он интроверт – это даже неплохо. Таким образом, можно сказать, что траектория карьеры должна быть индивидуальной, согласной не только с нашими «хочу», но и с нашей внутренней природой. Именно в этом – понять свою природу – мы и помогаем нашим студентам. Для этого у нас наработана хорошая база тестов.

Мне повезло получить несколько командировок в Москву и Петербург, где я познакомилась с хорошими специалистами и необходимыми в моей работе методиками. Москва и Питер – это две совершенно разные школы, каждая из которых интересна по-своему. Мы заключили с ними договоры и стали представительством Центра гуманитарных технологий Московского университета. От их имени мы работали со школами, с городом, проводили большие форумы дистанционного общения с целью знакомства будущих студентов с профессиями и работали над осознанием проблем, которые возникают у школьников в процессе самоопределения.

– То есть над профориентированием?

– Профориентирование – более широкое понятие. Прежде всего это пропаганда возможностей, которые дает человеку та или иная профессия, профконсультирование и профпросвещение. Самоопределение входит в блок профконсультирования, связанного с тестированием на предмет профессиональных склонностей, уровня интеллекта и мотивации. Один из вопросов анкеты касается причины поступления в наш вуз.

– И какие ответы дают тестируемые?

– Самые распространенные: «с другом пошел», «родители сказали, что нужно высшее образование, и посоветовали государственный университет, потому что он рядом с домом» или «потому что у него есть общежитие» и т. п. И лишь на одном из последних мест стоит «эта специальность – мое призвание» или «мне это интересно». А ведь профессиональная дорожка довольно длинная, и если мы неправильно ее выбрали, ошибка постепенно приведет к внутреннему дискомфорту, который может перерасти во внутренний конфликт, ведь наш жизненный комфорт по большому счету определяют лишь два основных направления – карьера и семья.

– По какой причине профессиональный выбор у нас затруднен?

– У нас в школах никогда не было и до сих пор нет системной профориентационной работы. И даже теперь, когда это направление появилось в расписании школьных занятий как обязательное, специалистов, подготовленных именно для этого дела, катастрофически не хватает, поэтому оно ведется от случая к случаю, не говоря уже о том, что с профессиями мы наших детей вообще не знакомим. Нам необходимо обратить внимание на мировой опыт. Например, во многих американских школах работают в этом направлении узкие специалисты – психологи-профориентаторы.

Я выпустила пособие для студентов с различными профориентационными методиками, чтобы, идя на практику, они могли брать их с собой.

– Вы продолжаете сотрудничать со школами?

– Да, но уже в меньшем объеме – только если к нам обращаются за помощью школьные психологи.

– Но не поздно ли определяться с профессией, когда она уже практически получена?

– Поздновато, конечно, но лучше определиться хотя бы на этом этапе, пока есть возможность параллельно получить второе высшее образование или еще одну специализацию. Для студентов, которые это делают, мы устраиваем дополнительную ярмарку вакансий, приглашая на защиту их дипломов работодателей. Но, к сожалению, качество студента сейчас несколько снизилось, поэтому обучающихся на таких курсах стало меньше.

– В чем вы видите причину снижения этого качества?

– Возможно, причина кроется в финансовом компоненте, но мне кажется, что немаловажную роль здесь играет натаскивание школьников на ЕГЭ. Такая «дрессура» работает в ущерб речевому компоненту, социализации и духовности в целом.