Сергей Чугунов, художественный руководитель компании Street Jazz: «Мы очень хотим выступить на открытии и закрытии Олимпийских игр в Сочи»

Магнитогорский Street Jazz имеет все шансы попасть в состав художественных коллективов, которые будут участвовать в культурной программе Олимпийских игр в Сочи. Недавно магнитогорцы успешно выступили на международном конкурсе в Краснодарском крае, где шел отбор в Сочи.

Нынешний успех Street Jazz во многом заслуга его художественного руководителя Сергея Чугунова. Он прошел отличную школу эстрадного танца – в начале нулевых магнитогорец работал в столичном шоу-балете Street Jazz, который сопровождал в гастролях известных российских певцов и группу «Руки вверх». Вернувшись домой, Сергей организовал свою танцевальную компанию.

Что общего между джазом и танцем? Чем сегодня можно удивить жюри серьезных конкурсов? Об этом и многом другом – в интервью Сергея Чугунова корреспонденту сайта Mgorsk.ru.

– Сергей Николаевич, как уличный джаз соотносится с танцем?

– Очень органично. Ведь джаз – это одно из направлений не только в музыке, но и в танце. В конце 1990-х – начале 2000-х в моде был именно танцевальный джаз, который имеет множество стилей. Отличаются они друг от друга хореографией: где-то больше классики, где-то – современных движений или смешанного нью стайла. Но музыка во всех этих стилях далеко не всегда джазовая. В них используются и фанк, и хип-хоп, и house, и loсking, и другие уличные жанры в дополнение к джазу. Само название «джаз» характеризует собой современность, в которой легко сочетаются самые разные стили. Джаз – это настроение, раскованность движений, состояние души.

– Расскажите подробнее о house, hip-hop, new style.

– Представьте себе Африку: племя разжигает огонь, поклоняется ему, а потом все начинают прыгать, чтобы потушить его. Вот эта легкость, прыгучесть, ритмичное раскачивание и в то же время тишина души – это и есть house. Сейчас мы готовим с малышами композицию «Космический десант», в которой используем именно этот стиль. Хип-хоп бывает старым и новым. В новом, в отличие от старого, много пластики. А new style, можно сказать, уже какое-то иное направление, отличное от всех известных жанров. Ему еще нельзя дать определенное название, так как автор внес в него не так много изменений, однако это уже и не то, что всем хорошо известно. Например, классический loсking позитивный, легкий, небыстрый, играющий, построенный на эмоциях, а современный хоть и тоже позитивный, но скоростной, резкий, спонтанный.

Мы показываем детям все стили, так как чем больше направлений знаешь, тем больше понимаешь суть танца. А классика, которая у всех ассоциируется со станком, балетом – это и вовсе основа основ. Она позволяет танцору правильно держать руки, ноги, грамотно владеть телом. Поэтому даже в современные композиции добавляют классику. И в таком фильме, как «Уличные танцы», видно, что актеры, прежде чем перейти к чему-то новому, современному, занимались классикой. В танце все должно быть практично и красиво.

– Чем эстрадный танец отличается от джазового?

– Эстрадный танец – это музыка в стиле диско середины 5080-х годов прошлого века – ритмичная, неброская и не очень быстрая. Сегодня его чаще всего используют в подтанцовках, где основное внимание должно быть направлено на певца. А джаз – это шоу.

– Как от эстрады вы перешли к джазу?

– Сначала, когда я работал в Москве, мы танцевали эстраду во время выступления «Иванушек-интернешнл», «Руки вверх» и других коллективов. Затем постепенно такие группы, как наша, начали использовать элементы хип-хопа и даже джаза. Мы жили улицей, снимались в клипах, дружили с «Тодесом» и другими современными коллективами и постепенно начали перенимать их стили танца. Со временем во мне соединились представитель старого, балетного Street Jazz и его нового шоу-направления. Родилось свое собственное понимание того, что я делаю. Хореограф, на мой взгляд, это человек, у которого есть фантазия и большая потребность в творчестве. И я искал для себя что-то новое, интересное. Так постепенно, как картина у художника, начал вырисовываться мой собственный стиль постановки танца. Сегодня мы – своеобразная уличная субкультура.

– Как и когда был создан ваш танцевальный ансамбль?

– Я вернулся в Магнитогорск в 2004 году и стал думать, как в родном городе мне продолжить заниматься любимым делом. Вспомнил, что когда-то с «Ровесником» мы готовили шоу ко Дню металлурга и после него вели дискотеку. Во дворце меня хорошо помнили, и я набрал группу. Пришли почему-то одни пацаны, с которыми мы начали изучать брэйк. Но, подумав, мы с ними решили, что нужно приглашать девочек. И девочки, увидев хорошо танцующих мальчишек, тоже стали записываться в коллектив. Нас начали приглашать на все праздники и вечера, которые проводил комбинат.

А однажды я сделал номер под певицу Светлану Лазареву и ее песню про лавочку и Славочку. Он был несложным, но театрализованным. И занял первое место в городском конкурсе. Потом оказалось, что на комбинате работал какой-то бесшабашный Слава, которого хорошо знали в профкоме комбината, а Светлана Лазарева родом из Верхнего Уфалея. Номер оказался и интересным, и жизненным. И нас начали просить выступить с ним то в каком-нибудь цеху, то на каком-нибудь празднике, а то и в Москве. Потом я подготовил к выступлению одну из участниц конкурса «3 Д», и она тоже заняла первое место. Так постепенно мой стиль, который заключается в сочетании танца, игры и смысла, стал узнаваемым.

– Вы где-то учились танцевать?

– Нет. В Интернете мы общаемся с иностранцами, рассказываем друг другу, кто что делает. Как-то американец из Сан-Франциско спросил меня, на каком мастер-классе я осваивал технику локинга, на что я ему ответил, что мы изучали ее по видеофильмам: разбирали каждое движение, а потом делали их, ведь русский человек – потомственный Данила-мастер, на все способен. Он удивился, возразил, что сделать это просто невозможно, заподозрил нас в обмане. Тогда я объяснил ему, что Магнитогорск находится очень далеко от Москвы и тем более от Европы, поэтому не каждый тренер согласится приехать в наш город, и мастер-классы по танцам для нас – большая редкость. После этого он решил, что должен сам приехать к нам, долго искал на карте Урал, а после того, как я показал ему заснеженный Магнитогорск и дымящие трубы комбината, решил, что сделает это как-нибудь в другой раз.

В уличных танцах нет школ, которые обучали бы хореографии. Но учителя у меня все-таки были. Сначала занимался фитнесом, а потом как руководитель шоу-компании посещал мастер-классы хореографов по тому или иному стилю во время тех фестивалей, в которых принимал участие мой коллектив.

– В каких конкурсах вы принимали участие, прежде чем выйти на мировой уровень?

– Все начиналось с магнитогорского конкурса «Улицы горящих фонарей». Кстати, в этом году в нем будет введена новая номинация – «патриотизм». Она наверняка тоже вызовет большие эмоции у зрителей, но уже не лиричные, а возвышенные. Выступали мы в «Минуте славы» в МГТУ, во всероссийском фестивале, который проходит в Челябинской области, в Тюмени в «Танцах улиц». Грамот и дипломов было очень много. Однажды в Екатеринбурге при подведении итогов конкурса «Весна студенческая» слово взяла представитель жюри и сказала: «Мы ходим дать специальный диплом руководителю шоу-компании Street Jazz Сергею Николаевичу за позитив и любовь к танцу и хотим видеть его в нашей балетной труппе». Я был очень благодарен ей, но от балета отказался.

На международный фестиваль в Сочи мы ездим уже третий год – набираем баллы, занимая в основном первые места.

– Когда финиш?

– В январе пройдет полуфинал, летом будут подведены итоги, а следующей зимой состоится выступление победителей на площадках олимпийских объектов. Но я стремлюсь завоевать право выступать именно на открытии и закрытии зимних Олимпийских игр. Мы уже практически добились этой цели, но свое право на столь почетное выступление еще нужно доказать!

– Если судить по вашим словам, то звездная болезнь вам еще не знакома.

– Звездная болезнь возникает у того, кто получает от танца, от конкурсов гораздо больше энергии, чем отдает, а у меня это взаимный обмен: я много отдаю и столько же получаю. Чтобы понять, как это происходит, танец надо чувствовать, им надо жить. На репетициях очень многое зависит от хореографа, который подает детям личный пример. Наши занятия продолжаются не менее трех часов. Это достаточно тяжело. Но когда дети видит свои результаты и коллектива в целом, они готовы выполнять все требования тренера. И нет ничего невозможного для того, кто очень хочет достичь определенного результата. Но иногда мы замечаем, как из человека начинает выпирать гордость, когда у него что-то получается лучше, чем у других. Как правило, такие люди останавливаются в развитии.

– Вы как-то сказали, что через танец можно поднять духовную культуру молодежи. Как вы это делаете?

– Через танец. Ведь танец – это один из способов самовыражения. К сожалению, современные молодые люди практически не знакомы с классической музыкой, не стремятся к взаимопомощи. Думаю, что «Симфония танца», с которой мы ездили летом на фестиваль в Сочи, показала им, что музыка бывает одухотворенной, и они наверняка задумались над тем, как такая музыка влияет на человека.

– Но чтобы создать такой танец, нужно очень хорошо разбираться в симфонической музыке.

– Да, конечно. Поэтому я долго изучал, как входят музыканты в оркестровую яму, как садятся на свои места, как берут, к примеру, скрипку и смычок. Тем более что все это мне надо было объяснить ребятам, многие из которых и оркестра-то ни разу не видели.

– У вас ведь занимаются не только взрослые ребята, но и малыши. Они тоже принимают участие в конкурсах?

– В этом году мы набрали малышей первый раз после длительного перерыва. С первой группой мы выступали и даже занимали призовые места. Сейчас они уже выросли, и пришло время снова заняться «стрит джазиками», тем более что многие родители готовы возить их даже с левого берега, видя во мне хороший пример для мальчишек. У наших детей есть дневники, в которые мы заносим баллы и за успехи, и за дисциплину. Тот, кто наберет их больше, получит хороший подарок или даже поедет на конкурс в Сочи в составе «Космического десанта».

– Чем можно удивить жюри крупных танцевальных конкурсов?

– Сегодня ценится постановка, рассказ о какой-то жизненной ситуации, смысл танца, а не просто красивые движения. Через танец можно показать и отношения между мужчиной и женщиной, и даже какие-то политические проблемы. Это как писателю написать рассказ о чем-либо. В танце такой рассказ выглядит очень красиво. Кроме того, мой помощник по силовым элементам Илья Скляр вносит в наши композиции акробатические трюки, сальто и элементы брэйк-данса, что придает им динамичность. Такие элементы очень зрелищны и в сочетании с танцем прекрасно воспринимаются людьми самых разных поколений. Едва уловимые переходы от джаза к классике, от классики к брэйку и снова к джазу завораживают зрителя, в том числе и жюри.

– Вы уже знаете, что необычного преподнесете зрителям и жюри на полуфинале в январе 2013 года?

– Вместе с Ильей мы готовим «Олимпийскую лабораторию», которая будет представлять наш город на сочинской Олимпиаде. Она состоит из четырех частей, каждая из которых будет представлять один из видов зимнего спорта: биатлон, конькобежный спорт, бобслей и фигурное катание. Это будет танцевальное шоу с вкраплениями трюков из уличных танцев и акробатических номеров. Танцы – это тоже спорт, и мы делаем все возможное, чтобы наш номер вошел в концерт, открывающий и закрывающий Олимпийские игры.