Константин Ерёмин, заслуженный строитель РФ, генеральный директор фирмы OOO «ВЕЛД»: «От нас зависит все!»

Константин Ерёмин в детстве мечтал стать военным моряком и даже поехал поступать в военно-морское училище в Петербурге, но роман с морем не сложился. Он вернулся в Магнитогорск, чтобы стать строителем с мировым именем. Указом президента Российской Федерации Дмитрия Медведева от 20 февраля 2012 года академику, доктору технических наук, генеральному директору ООО «ВЕЛД» Константину Ерёмину было присвоено почетное звание «Заслуженный строитель РФ».

В канун Дня строителя корреспондент Mgorsk.ru взял интервью у Константина Еремина.

– Константин Иванович, откройте секрет: как становятся заслуженными строителями РФ?

– Никакого особого секрета нет: только работать, работать и работать. А для этого нужна цель. В данном случае она должна быть очень простой: занять в своей сфере деятельности лидирующие позиции, став в ней профессионалом.

– Поделитесь, пожалуйста, своим опытом такого становления. Когда вы решили стать строителем? Что повлияло на ваше решение?

– Наверное, то, что я не единственный в семье строитель. Мои братья, сестры и племянники – а это около 10 человек – работают в данной сфере. Тем не менее, я, как и все мальчишки своего поколения, мечтал стать военным моряком: престижно, интересно и было к чему стремиться. Поэтому после школы поехал в Петербург поступать в военно-морское училище. Не получилось, поэтому вернулся в родной город, чтобы продолжить семейную традицию.

В институте я понял, что не стоит метаться по жизни, прекрасно окончил его и поступил в аспирантуру Московского инженерно-строительного института. Мне предлагали остаться в Москве, но я вернулся в Магнитогорск и приступил к работе в родном вузе.

– Как складывались ваши отношения с наукой, когда вы были студентом?

– Я не сразу почувствовал интерес к ней – только на третьем или четвертом курсе. На первых порах он поддерживался в том числе и материальным стимулом: в то время, когда я учился, лучшие студенты имели возможность устраиваться на хоздоговорные работы. Как и многие, я принимал участие в строительстве здания своего факультета: наш курс достраивал четвертый этаж. На память о нас на его стене осталась надпись «Прометей».

– А в строительных отрядах работали?

– Да, в течение семи лет. Мы работали и в Брединском районе, и на границе с Казахстаном, и в самом Казахстане. Строили коровники и небольшие жилые дома, проводили ремонтные работы в школах и домах культуры.

– Вам не обидно сейчас смотреть на руины того, что вы строили?

– Думаю, не только мне – всем обидно видеть порушенным то, что создавалось руками человека для добрых дел. И ведь построено было достаточно качественно. Но, очевидно, разбрасывать камни – это болезнь нашей страны, которая обязательно должна пройти.

Уже на четвертом курсе я увлекся наукой в привязке к кафедре строительных конструкций, причем с четкой ориентацией на металлические конструкции, которыми занимался мой старший брат. Поэтому целевым назначением пошел на практику, где за три месяца, работая монтажником, со второго разряда дорос до четвертого. Мне предложили перевестись на заочный факультет и остаться в бригаде, но я решил закончить учебу на дневном отделении. Практика в «Уралстильконструкции» помогла мне расставить все точки над i: я увидел, какие проблемы встречаются в области металлоконструкций и принял решение продолжить работу в этом направлении.

– С какими проблемами вы столкнулись на производственной практике?

– Их было много. Но три темы заинтересовали меня особенно: большое количество ручного труда, риск людей на высоте и возможность обрушения зданий как во время их монтажа, так и при эксплуатации. Я понял, что хочу создать что-то свое. Так я занялся изучением проблемы безопасного строительства.

– В каких отраслях строительства наиболее востребована экспертиза, которую вы проводите?

– Сегодня вся наша промышленность требует модернизации и внимательного отношения к объектам повышенной опасности. Модернизация в России, конечно, идет, но денег нам хватает в основном на оборудование, а не на здания и сооружения. При этом ОАО «ММК» в обороте нашей деятельности составляет не более 1%. Остальные 99% – тысячи городов и предприятий, с которыми мы работаем. Мы проводим экспертизу спортивных сооружений, торговых комплексов, школ, ветхо-аварийного жилья по всему миру, а в России курируем также здания практически всех крупных холдингов.

– А часто ли обрушиваются строения?

– Мы ведем так называемый реестр аварий зданий и сооружений. Это поручение мы, как представители российской стороны, получили в Брюсселе. Согласно нашим данным в целом в мире происходит не менее 400 значимых обрушений в год, где гибнут люди от одного до сотен человек. Например, в 2006 году в Канаде произошло обрушение пролета трехполосной бетонной автомобильной эстакады, когда по ней двигались машины. В 2009 году в Казахстане произошло обрушение моста через реку Урал. Никто не погиб только потому, что мост еще строился. А не так давно в Индии после ремонта обрушилась дымовая труба. Под завалами осталось более 30 человек.

– А как же экспертиза?

– Если бы ее не существовало, было бы гораздо хуже.

– Какое место в рейтинге обрушений занимает Россия?

– Она не лидирует. Лидируют развивающиеся страны, такие как Индия и Пакистан. Однажды нас пригласили в ЮАР в связи с тем, что там начались массовые обрушения.

– Это как-то связано с сейсмической обстановкой?

– Сейсмика, конечно, влияет на возможность обрушения зданий, но главную роль здесь все же играет не она, а экономический уровень страны или конкретного предприятия, форма собственности и прочие подобные вещи.

– Возможно ли, на ваш взгляд как человека, все знающего о безопасном строительстве, что катастрофа в Японии произошла по вине сейсмического оружия?

– Самое опасное на Земле оружие – это разгильдяйство, которое сейчас называется человеческим фактором. Если бы люди, получившие в пользование здания и сооружения, знали, как их грамотно эксплуатировать, как за ними следить, как предотвратить разрушение, заметив соответствующие признаки и не допустив усугубления опасной ситуации, в мире было бы гораздо меньше аварий. Так, 17 июля текущего года в Кургане в результате пренебрежения работников парка требованиям безопасности произошло обрушение одного из аттракционов для детей в Центральном парке культуры и отдыха. С множественными ушибами и травмами госпитализирована семилетняя девочка.

– Выходит, что от пользователей зданий тоже многое зависит?

– От нас зависит все! Особенно от тех людей, кто по долгу службы несет за это ответственность. Раньше ими были государевы смотрители, которые в царское время отвечали за безопасность. Потом мы начали экономить и привлекать к этому делу сторонних специалистов, потом упал уровень образования в этой сфере, а в результате начались массовые разрушения. И самые тяжелые последствия после них – это не экономические потери и даже не вред, нанесенный окружающей среде, а социальный шок – нагнетание истерии в средствах массовой информации. Однако не стоит аварии рассматривать как какие-то страшилки. В строительных конструкциях существуют зоны, разрушение в которых возможно теоретически. Это так называемые зоны концентрации напряжения. В них сосредоточено наибольшее количество «болезней» зданий – дефектов. Это как болезнь у человека. От того, как она будет развиваться дальше, зависит будущее всего строения, поэтому болезни зданий необходимо научиться лечить, не дожидаясь «смертельного» исхода.

– В чем здесь заключается ваша задача?

– Я вижу ее в том, чтобы предупреждать разрушение, а не устранять его последствия, когда приходится трупы вытаскивать из-под завалов. Мне приходилось наблюдать такие моменты. У каждого, кто видел это, возникла простая идея – не доводить дело до подобного исхода. По нашим наблюдениям большинство аварий происходит по одному и тому же сценарию, поэтому перед нами встали вопросы: как сделать так, чтобы здания не падали, как прекратить тиражирование однотипных ошибок?

– И все же я хочу задать вам еще один вопрос «мирового уровня» – о зданиях-близнецах в Нью-Йорке.

– На конференциях, которые я провожу, этот вопрос рассматривался неоднократно. Есть разные точки зрения на причины их разрушения. Одна из них мне наиболее понятна. Вопрос в данном случае задается иначе: не «Почему они так быстро упали?», а «Почему они так долго простояли?» Каждая более часа после того, как в них врезался самолет! При такой высокой степени температурного воздействия на все те же металлоконструкции. И почему за этот час никто не вывел людей из зоны возможного обрушения вместо того, чтобы объявлять, что пожар локализован на каких-то этажах? Здесь стоит задуматься не о поведении конструкций, а о массовом поведении людей в подобных условиях, в том числе – о системе управления людьми, находящимися в аварийной ситуации.

– Каково, по вашим оценкам, качество магнитогорский строений?

– Проблемы с безопасностью жилья есть в каждом городе, но нет оснований для паники. Есть ветхо-аварийное жилье, им сейчас занимается не только наша администрация, но и область, и вся Россия. В Магнитогорске ярким примером этому являются дома по улице Уральской: они демонтируются по результатам наших заключений.

– Что является основой для безопасности наших жилых зданий?

– Прежде всего, не нужно разрушать их собственными руками. Не занимайтесь перепланировкой, сносом несущих конструкций, организацией проемов там, где им быть не положено. И хорошо, что сейчас это уже запрещено законодательно.

– Как можно простому жителю какого-либо дома увидеть начинающееся разрушение?

– Самый простой способ – по внешним признакам. Это появление трещин на стенах, просадка фундамента, смещение конструкции, вибрация (неустойчивое состояние).

– Благодаря вам, Магнитогорск является одним из лидеров в области безопасного строительства. Как долго вы к этому шли?

– Да, согласно официальному Всероссийскому рейтингу в 2011 году «ВЕЛД» занял первое место среди подобных предприятий Восточной России по числу экспертов и проведению экспертиз. Сегодня я руковожу коллективом, в котором трудятся девять кандидатов и один доктор технических наук, два сотрудника обучаются в аспирантуре Московского государственного строительного университета, двое – в аспирантуре Магнитогорского государственного технического университета им. Г.И. Носова, трое сотрудников являются докторантами Московского государственного строительного университета. Но сначала я был инженером, потом ассистентом, старшим преподавателем, доцентом, профессором… Прошел если не все, то очень многие ступени в вузе, в том числе был деканом архитектурно-строительного факультета.

– При вашем деканстве строительный факультет буквально «расцвел». Даже его команда КВН была в то время одной из самых сильных. На чем основывался ваш успех в работе со студентами?

– В самом начале нашего разговора я уже сказал, что не важно, чем вы занимаетесь, главное – стремиться к определенному результату, к определенным показателям. Поэтому и преподавательский, и студенческий состав стройфака изначально были нацелены на успех, в понятие которого входили, в первую очередь, повышение уровня остепененности преподавателей и качество образования студентов. За счет этого повысился престиж факультета. Сыграла свою роль в этом и команда КВН.

– Какое количество выпускников факультета при вас стало строителями?

– Не менее 70-75%. Но и оставшимся 25-30% знания, полученные при обучении, наверняка пригодились. У нас в городе сейчас более 250 строительных фирм, которые в большинстве своем возглавляются выпускниками стройфака. Они занимаются ремонтными, изыскательными и проектными работами, обследованием, строительством, изготовлением строительных материалов, в том числе и металлоконструкций. Из 300 специалистов нашей компании более 60% – тоже выпускники строительного факультета. Образование, на мой взгляд, – самое большое богатство из всего, что накоплено в жизни.

– Вы применяете навыки, полученные в те годы, в управлении своей компанией, или руководство рабочим коллективом – это совсем иной опыт?

– Лидерские качества в большей степени мне были привиты значительно раньше – еще в семье. В юности я возглавлял спортивные команды и строительные отряды. Позже появился опыт управления большими коллективами, а теперь и производствами. Но если вспомнить КВН, то, на мой взгляд, юмор у руководителя должен присутствовать в обязательном порядке.

– В этом году вы стали академиком…

– У нас в стране есть негосударственные академии. Я был избран академиком ВАНКБ – Всемирной академии наук комплексной безопасности. Кроме того, я советник государственной Российской академии архитектуры и строительных наук – отвечаю за целый блок конференций и изданий, касающихся темы предотвращения аварий зданий и сооружений. Иногда представляю наши делегации на международных конференциях, где выступаю не от своего имени, а от российских коллективов.

– Вы сейчас где-то преподаете или занимаетесь исключительно научной деятельностью?

– Я преподаю в Московском государственном строительном университете. Веду аспирантов, докторантов и магистров, но в очень небольших объемах. Работа с молодежью, бесспорно, интересна, но моя основная направленность сегодня – это обобщение результатов, наработанных в нашей компании. У меня даже 11 московских аспирантов готовят диссертации по данному направлению.

– Каких тем они касаются?

– Снижения аварийности, связанной с обрушением башенных кранов, а также промышленных зданий и сооружений.

– В чем вы видите дальнейшее развитие безопасного строительства?

– В росте квалификации специалистов, в совершенствовании технологий в строительстве, в применении новых материалов и конструкций, новых приборов неразрушающего контроля… Поле для деятельности ученых огромно.

– Константин Иванович, откройте еще одну тайну: почему вы до сих пор живете в Магнитогорске, хотя перед вами весь мир открыт?

- По прописке я москвич, перемещаюсь по всей России и даже по всему миру, но если говорить о чувствах, то в большей степени я считаю себя магнитогорцем. Здесь я родился, и считаю себя патриотом своего города. Здесь моя Родина, моя семья, мои друзья, коллектив, которым я руковожу… А вот по роду занятий я – человек мира.