Владимир Кадошников, профессор, заведующий кафедрой прикладной механики и графики ФГБОУ ВПО МГТУ им. Г. И. Носова: «Наши научные идеи растаскивают все кому не лень»

В 1986 году Владимир Кадошников был признан лучшим изобретателем технического вуза Магнитогорска. Он автор многих патентов, получивших признание не только в России, но и за рубежом. При этом Владимир Иванович отмечает, что его многие открытия были бы невозможны, если бы у него не было тесной связи с производством, в частности с ММК.

Как делаются научные открытия? Зачем науке нужна связь с производством? Что сдерживает технический прогресс в России? Об этом и многом другом в канун Дня науки он рассказал в интервью корреспонденту сайта Mgorsk.ru.

– Владимир Иванович, как вы пришли в науку?

– Если у человека есть воображение, он может из маленькой идеи получить огромный проект. Такой человек, если он следует своим природным данным, начинает заниматься научной деятельностью. У меня это случилось практически сразу после окончания вуза. В те годы я серьезно увлекся альпинизмом (мы принимали участие в испытаниях первого парашюта с управляемым крылом, прививали навыки альпинизма воинам-афганцам), а между делом занимался научной деятельностью. Уже тогда я сосредоточил свое внимание на том, над чем работаю и по сей день: нанесением покрытий, позволяющим улучшить трибологические свойства контактирующих поверхностей.

– Как родилась эта идея?

– Случайно. В то время у нас была тесная взаимосвязь с метизным заводом, которым руководил Григорий Васильевич Бухиник. Одна из наших хоздоговорных работ касалась стальной проволоки, на которую наносился слой алюминия. Перед нами была поставлена задача повысить механические свойства этой проволоки. И однажды я абсолютно случайно нашел новый способ подготовки поверхности стального сердечника перед нанесением на него алюминиевого слоя: включил щетку, которой очищал сталь, подставил к ней слиток алюминия и поднес к нему то, что оказалось под рукой, – обычный граненый стакан. И стекло оказалось покрытым тонким слоем металла! Случилось то, чего никто не ожидал: ворсинки щетки, снимая тонкий слой со слитка, перенесли его на поверхность, которую мне необходимо было обработать!

Со временем создалась целая школа, которая сегодня работает в рамках темы «Повышение долговечности металлургического оборудования». И где бы мы ни применяли свой способ нанесения покрытия, везде получаем прекрасный эффект.

– Откройте тайну: как делаются научные открытия? С каким намерением вы поднесли слиток к щетке? У вас было предчувствие?

– Возможно, и было, но тогда я этого не заметил. Мне просто нужно было активировать поверхность стального сердечника под его дальнейшее опрессование алюминием. Сталь с алюминием соединить очень трудно, но щеточная технология позволила это сделать. Зачем я поднес тогда слиток к щетке?!

– Пришло свыше?

– Можно сказать и так. После этого мы начали подставлять к ворсу щетки и медь, и латунь, и железо – то, что требовалось для решения определенной задачи. А недавно начали покрывать поверхности даже хрупкой бронзой.

Потом, когда я начал патентный поиск, обнаружил, что очень похожее открытие уже сделал в 1937 году Айбиндер – русский инженер, о котором с тех пор никто ничего больше не слышал. Думаю, с ним поступили так же, как и со многими другими советскими людьми: если бы он смог развить свою идею, механические технологии металлургических процессов опередили бы самих себя лет на 40! За время работы над кандидатской диссертацией, посвященной совершенствованию технологии производства биметаллической сталеалюминиевой проволоки способом экструзии на прессах метизно-металлургического завода, я получил ряд авторских свидетельств СССР на изобретения, а по итогам 1986 года был признан лучшим изобретателем МГМИ.

– На механическом факультете есть совет для защиты диссертаций?

– Да, есть. Его открыл профессор Владимир Гаврилович Паршин. Но в этом году его действие приостанавливается для перерегистрации. Для возобновления деятельности совета по новым требованиям его членам необходимо много работать.

– Все ли ученые нашего города совмещают занятия наукой с преподаванием в вузе?

– Нет. Сегодня много докторов и кандидатов, которые, защитив диссертацию, работают на комбинате. Наш университет привлекает их для обучения студентов. Об этом говорится и в новом положении о системе образования. И это, я считаю, правильно, так как именно производственники хорошо знают то, о чем говорят. Но еще правильнее, на мой взгляд, сделать так, чтобы производство открыло свои двери для вузов.

– Так ведь горно-металлургический институт в Магнитогорске открывался при тесном взаимодействии с ММК?

– Да. Но все изменилось, когда предприятия перешли в частные руки. Сегодня на ОАО «ММК» не занимаются студентами, им никто не даст никакой информации, которая теперь считается закрытой, к технологии их и вовсе не подпускают. Раньше на комбинате практикантами занималась специальная служба. Мы отправляли туда группу студентов, они надевали каски и наблюдали весь процесс выплавки или прокатки стали. Сегодня этой службы нет, и попасть студенты могут только на дочерние предприятия. Но чему можно научиться там, где есть только ремонтные службы? На недавней встрече с преподавателями вуза Борис Александрович Дубровский, директор ОАО «ММК», на вопрос, когда они будут наших выпускников на комбинат принимать, ответил: «Будем брать, но только тех, кто знает наше производство». Но откуда выпускники вуза будут его знать, если доступа к нему не имеют?

Точно так же наши доктора и профессора не могут использовать свой потенциал на все 100% только потому, что имеют ограниченный доступ к производству.

– Тогда мне кажется, что ваше открытие в современных условиях просто не могло состояться!

– Конечно! Только связь с производством рождает новые идеи. Я сегодня имею 45 патентов. Как вы думаете, за счет чего? Только за счет постоянного сотрудничества с комбинатом.

Правда, финансовый кризис значительно снизил наши возможности вести научные исследования: сегодня комбинатом востребованы только внедренческие работы. Хотя, на мой взгляд, на науке никакой кризис сказываться не должен, так как именно она способствует увеличению прибыли на производстве, а без исследований и внедрять скоро будет нечего.

– Но ведь наукой в металлургии занимается не только наш университет?

– Да. С хоздоговорными работами приезжают в Магнитогорск и московские ученые. Но думаю, наше многолетнее сотрудничество с комбинатом, да и сама жизнь, которая у каждого магнитогорца тесно переплетена с металлургическим производством, дает нам гораздо больше шансов на новые открытия в данном направлении.

– У вас были преподаватели, которых вы могли бы назвать учителями?

– В нашем институте раньше были люди, которые хорошо умели писать патенты, и, когда у нас возникала какая-либо идея, мы приходили к ним и за вечер могли сделать всю необходимую работу. Я учился у таких людей работать быстро и грамотно.

– Есть ли, на ваш взгляд, разница между российскими и западными учеными?

– Недавно к нам приезжал доктор наук из Германии, но, как мне показалось, он больше похож на обычного менеджера: как хозяин технопарка он продает результаты своей работы. А мы в этом плане слегка сумасшедшие – раздаем свои изобретения направо и налево. И тот человек, который гибридную машину изобрел, тоже россиянин.

– Как у нас в России обстоят дела с защитой интеллектуальной собственности с точки зрения научных изобретений?

– Ее просто нет. За границей за любое внедренное изобретение ученый получает огромные деньги. А наши научные идеи растаскивают все кому не лень. О китайцах, которые разбирают наши самолеты, изучают их, удешевляют и продают нам же, как свои, знают все, но никто не может им ничего предъявить.

– У вас руки от этого не опускаются?

– Нет. На Западе я, возможно, стал бы миллионером, но и здесь я как изобретатель имею множество наград. Например, являюсь победителем Южного Урала 2007 года, за что получил довольно солидную премию. Один из моих патентов – «Нанесение покрытий на прокатные валки» – завоевал золотую медаль в Нюрнберге. В конкурсе тогда участвовало около 800 патентов из 90 стран.

– Есть ли среди студентов ваши ученики?

– Среди аспирантов – да. Уже четверо из них защитили кандидатские диссертации. Планируются к защите еще две. Но я не стремлюсь заниматься только одним, пусть и уникальным, способом. Один из моих учеников приступил к изучению рекуперации энергии. Связано это с вибрацией машин, работающих на комбинате: прокатный стан и рольганг сильно трясутся, механизм уравновешивания тоже хорошо подпрыгивает, при этом вся их энергия улетучивается в воздух. Вот мы и решили к этим машинам приспособить механизм, который за счет их вибраций будет крутить ротор и вырабатывать энергию. Когда разогретый металл идет по рольгангу, он остывает. Чтобы этого не происходило, придумано много всевозможных приспособлений. А мы решили обойтись одним – тем, который будет использовать энергию самого рольганга.

– Мне кажется, что изобретатели все-таки рождаются даже не в студенчестве, а в школьные годы – в кружках юных техников.

– Да, я с вами согласен. Поэтому в нашем университете много таких преподавателей, которые ведут бесплатные кружки в детских клубах. У меня тоже есть несколько благодарственных писем за работу со школьниками.

– Когда-то у нас в городе успешно действовал и был хорошо известен всем магнитогорцам научно-исследовательский институт. Сегодня от него осталось хоть что-то?

– Можно сказать, ничего. Его разобрали по кускам и уничтожили морально. Осталась только одна экспериментальная площадка на калибровочном заводе, о которой сегодня практически никто не знает: в России сегодня почему-то все предпочитают импортное, хотя многое из того, что мы покупаем за границей, было изобретено у нас. В том числе и теми учеными НИИ, которые сегодня работают в МГТУ.

– Какие научные направления в нашей науке можно назвать перспективными?

– Те, за которые готово платить государство. Например, инновационные разработки.

– Простому человеку очень сложно отличить хоздоговорные работы от инновационных. На мой взгляд, если польза есть, значит, есть и новизна. Разве не так?

– Дело не только в новизне, но и в моде. Например, получить грант в том направлении, в котором работаю я, сегодня невозможно, потому что оно не подходит ни под энергосберегающие, ни под нанотехнологии. Онл финансово сберегающее! Мы сохранили от разрушения множество прокатных валков и агрегатов, нанося на них фтороплантовые покрытия, увеличили стойкость большого числа плунжеров гидроуравновешивания прокатных станов, разработали новые конструкции подшипниковых узлов и кристаллизаторов и т. д. Все это в рамках хоздоговорных работ. Но сегодня их стало значительно меньше: сейчас комбинат запрашивает технологии, связанные с защитой экологии и изобретением новых марок сталей для нового оборудования. Эти направления разрабатываются на технологическом (для новых станов) и химико-металлургическом факультетах. Остальные факультеты пока остаются практически невостребованными.

– Чем отличается технический прогресс от научного?

– Научный – это в основном теория, новые научные знания. А технический – практика: исследования, эксперименты, испытания, внедрения. Мне, например, как практику не такими важными кажутся математические модели, которые лишь подтверждают уже сделанные открытия. Но именно теория в комплексе с практикой и выкристаллизовывают из человека ученого.

– Может ли наука помочь нашему городу в плане процветания?

– Конечно. Ведь город – это и комбинат, и транспорт, и все остальные, даже частные, предприятия: везде работают наши выпускники. Наши студенты по заданию заведующего кафедрой транспорта ездили по городу в трамваях и автобусах, чтобы составить графики движения городского транспорта. Это тоже пусть и весьма небольшая, но научная работа. В наш вуз поступают запросы, связанные и с утилизацией городских отходов, и с сохранением экологии, и с благоустройством нашего города, и с проектированием металлургического оборудования.

– Каковы, на ваш взгляд, перспективы магнитогорской науки?

– Скоро каждая защита диссертации – кандидатской или докторской – будет проводиться у нас в открытом режиме через Интернет, и любой человек сможет задать ученому свои вопросы. Работа по воплощению этой идеи в жизнь в МГТУ уже идет.

В следующем году мы планируем открыть инжиниринговый центр. Это даст нам возможность приобрести необходимое оборудование и стандартные программы, которые позволят нам вести все расчетные работы и проектирование на более высоком уровне.

– Прекрасный симбиоз физиков и лириков 60-х годов 20 века открыл перед людьми космос, расширив наши мечты до безграничных размеров. Возможен ли сегодня новый прорыв в «космос»?

– Тот прорыв, о котором вы говорите, произошел, когда наш народ был объединен общей идеей, когда можно было поднять флаг, и за этим флагом пошли бы сотни людей… Сейчас, мне кажется, в России нет такой идеи, а в ученом мире – того бескорыстного человека, который смог бы видеть цели и задачи всех научных исследований и все делать открыто, бескорыстно, выставляя все проблемы науки на «биржу труда». В России по-прежнему очень много умных людей, которые обладают огромным багажом знаний, но которые никому не нужны. Это и сдерживает наш технический прогресс.