Александр Харитонов, директор ООО «Буранное»: «От большого каравая крестьянину остаются только крошки»

В Челябинской области начинается сезон уборки хлеба. Каким будет урожай в этом году, повлияет ли он на цены? Сколько стоит труд хлебороба? Каково будущее российской деревни? Обо всем этом мы беседовали с директором OOO «Буранное» (дочерним предприятием компании «Ситно») Александром Харитоновым.

Александр Васильевич родился и вырос в совхозе «Буранное» и помнит, каким сильным было тогда это хозяйство. Быть хлеборобом было не только выгодно, но и почетно. Поэтому, окончив вуз, Александр остался в деревне. Сначала работал в передовом по тем временам хозяйстве «Красный Урал», потом инженером в совхозе «Черниговский». И уже опытным специалистом вернулся в родной совхоз. Но к этому времени от него практически ничего не осталось: директора, сменяя друг друга, увозили в неизвестном направлении кто что мог. И Александр уволился из родного совхоза, став фермером. А в 2005 году директор компании «Ситно» предложил ему возглавить дочернее предприятие OOO «Буранное». В 2011 году прошла уже 30-я посевная Александра Харитонова.

– Александр Васильевич, как скоро начнется на Южном Урале сезон уборки хлеба?

– Он уже начался. Уже идет уборка серых хлебов-однолеток – ячменя и овса – на корма. Хотя овес можно убирать и на зерно, если он перестоит и успеет вызреть. В этом году погода нам помогала с дождями, и кормов выросло достаточно. Поэтому, возможно, мы оставим часть овса на зерно.

– Зерно овса используется в производстве хлеба?

– Нет. Если только совсем небольшое количество. В целом же оно, как и зеленый овес, идет на фураж. А к белым – настоящим – хлебам относится пшеница.

– Насколько я знаю, Русь всегда славилась рожью. Почему вы не сеете рожь?

– В первые годы своего фермерства мы с друзьями пробовали сеять ее на своих полях. Но она у нас, как правило, вымерзала. И мы пришли к выводу, что климатические условия Южного Урала не подходят для озимых сортов ржи. Кроме того, цена на рожь упала так сильно, что сеять ее стало совсем не выгодно.

– Но ржаной хлеб всегда пользовался и пользуется большим спросом у россиян. А раз есть спрос, то и предложение должно быть. Разве не так?

– У нас все немного иначе: если зерно есть, цена на него так падает, что выращивать его становится невыгодно, а когда зерна нет, то цена на него поднимается. Но раз его нет, то его уже нет. Небольшое количество ржи выращивают фермерские хозяйства Челябинской области и в Башкирии. В основном на зеленую подкормку. Но если она вызревает, то ее начинают молотить на зерно. Однако рожь по урожайности проигрывает как ячменю, так и пшенице, поэтому на фураж все же лучше сеять ячмень, а на зерно – пшеницу. И еще мы сеем подсолнух на семя. Сегодня все стремятся не столько к разнообразию посевов, сколько к отдаче посевов с одного гектара пашни.

– Какой урожай пшеницы вы ожидаете в этом году?

– Хороший: около 1,5 тонн с гектара. Это средний для наших земель урожай. При этом, как я уже сказал, нам помогли экологические условия: и во время посевной прошли хорошие дожди, и в июне они были, и последние августовские добавили влаги земле. Но сейчас дождь уже не столько помогает нам, сколько вредит: начался налив зерна, оно входит в стадию восковой спелости. И когда дойдет до содержания в нем влажности 17-18%, мы начнем его убирать.

– Когда это должно произойти?

– В конце августа – начале сентября. Влажность зерна легко определить влагомером. Но то, что есть на корню, далеко не всегда соответствует тому, что будет ссыпано в закрома. Пойдет во время уборки дождь, молотить будет нельзя, в результате зерно перезреет и осыплется, а при ливне колосья к земле прибьет, и тогда зерно вообще никак не возьмешь.

– Каких сортов пшеницу выращивает ООО «Буранное»?

– Только мягких. Твердые сорта более требовательны к культуре земледелия и к их приемке предъявляются жесткие требования. Поэтому выращивать твердые сорта пшеницы рискованно. Возможно, в связи с этим все мукомольные предприятия Магнитогорска перешли на использование мягких сортов пшеницы.

– А как же макароны, которые начала делать компания «Ситно»?

– Сегодня уже есть технологии, которые позволяют изготавливать макароны из пшеницы мягких сортов. При этом для потребителей макарон нет никакой разницы, из какой пшеницы изготавливаются его любимые продукты питания.

– Как вы относитесь к поговорке «хлеб – всему голова»?

– В России эта поговорка давно устарела. Сегодня крестьянин получает за свой труд по остаточному принципу. Например, цена на пшеницу 10 лет назад составляла 4 тысячи рублей за тонну. Сегодня она стоит 4600! При этом вспомните, какие цены, к примеру, на ГСМ или на те же продукты были 10 лет назад, и какими они стали сегодня! На Западе фермер только выезжает весной в поле, с ним тут же заключают контракт на закуп зерна, и он заранее может рассчитать свою прибыль. А мы вкладываем в зерно около 4500 рублей затрат в тонну зерна, и осенью нам предъявляют цену за ту же тонну те же 4500 рублей!

– И все эти 10 лет вы работаете без прибыли?

– Однажды было такое, что Владимир Путин запретил вывозить пшеницу на экспорт, и тогда цена на зерно выросла до 8 тысяч рублей за тонну. А сейчас себестоимость зерна превышает стоимость сдачи ее на элеватор! И сам по себе возникает вопрос: есть ли смысл выращивать зерно, если наши государевы люди поставили дело так, что крестьянин, как бы он ни работал, всегда остается у разбитого корыта. В этом году у меня прошла 30-я посевная. И каждый год я надеюсь, что все стабилизируется. А когда приходит зима, чиновники разных сортов рапортуют по телевидению, что поставки лизинговой техники и горюче-смазочных материалов на село буквально не прекращаются. Может быть, все это действительно выделяется, но пока дойдет до крестьянина, от большого каравая только крошки остаются. Конечно, сегодня воруют гораздо меньше, чем 10 лет назад, потому что дотации, которые мы получаем, подлежат строгой отчетности, но от того, что нам обещали, они составляют не более 30%.

– Сколько гектаров земли вы сейчас обрабатываете?

– 9300 га. Эту площадь можно представить в виде поля примерно с километр в ширину и 9 километров в длину. Меньше обрабатывать невыгодно. Все хозяйства, которые имеют менее 1500 тысяч га, разоряются. На «Буранном» есть фермерские хозяйства, которые обрабатывают до 3 тысяч гектаров, а по району – до 7 тысяч га. Сегодня выжили те хозяйства, которые успели набрать объемы в первые постперестроечные годы, и те, кто пошел дальше, начав заниматься переработкой сырья и развитием побочных хозяйств. Мы в свое время тоже начинали с 300 га, которые в то время легко кормили пятерых человек. Потом вышли на 1000 га, однако уже едва сводили концы с концами. До сих пор с ужасом вспоминаю 2002 год, когда цена на зерно пшеницы доходила до 500 рублей за тонну! Всю прибыль с отличного урожая того года забрали переработчики.

– ООО «Буранное» сегодня входит в состав компании «Ситно». Что это дает вам, как сельхозпроизводителю?

– Да, 6 лет назад я согласился стать директором ООО «Буранное», которое вошло в состав «Ситно». От совхоза в 2005 году ничего не осталось, даже света в конторе не было, работали при шахтерской лампе! И все же в составе большого предприятия работать было легче даже тогда. Параллельно с посевами мы начали развивать животноводство. Сегодня у нас уже 2000 свиней. При этом на свиноферме мы используем свой комбикорм. Зимой оказываем механизаторские и тракторные услуги соседним предприятиям и самой компании «Ситно».

– Какова наша – региональная – политика относительно сельского хозяйства? Есть ли у Челябинской области своя концепция по выращиванию хлеба?

– Нас стараются поддерживать. Мы получаем дотации на гербициды, в прошлом году получили дотацию по засухе, получаем мы и другие субсидии. Благодаря этой помощи наше хозяйство сегодня рентабельно. Даже в прошлом году мы получили хоть и небольшую, но прибыль. А в этом году надеемся сработать намного успешнее. Однако наша прибыль сильно зависит от того, кто продает зерно за рубеж. Желая получить прибыль, допустим, в 8 тысяч рублей за тонну зерна, он вычитает все свои накладные расходы из общей стоимости зерна. В результате всех вычетов крестьянину остается определенная сумма. Но эти накладные – за бензин, за электроэнергию, за транспорт, за хранение зерна и так далее, и так далее – растут год от года, а цены на зерно на бирже растут не так быстро. И чтобы получить желаемые 8 тысяч рублей, продавец ужимает в доходах того, у кого покупает зерно – крестьянина. В результате деревня сегодня умирает. За нами – выходцами из 80-х годов – никого нет. И я своим детям участи стать хлеборобом не желаю: перспектив в этом деле нет никаких.

– Какие трудности в результате всего этого испытывают сегодня производители сельскохозяйственной продукции?

– Главное – это огромный дефицит кадров. На селе образовался серьезный провал специалистов среднего звена: зоотехников, ветеринарных врачей, механиков… Сегодня выпускники сельскохозяйственных вузов работают везде, только не на селе. А так как из всех этих специалистов в итоге должны вырастать руководители предприятий, то в верхнем звене специалистов тоже не хватает. И причина этому не только в тяжелом труде от зари до зари без выходных. Когда я, как молодой специалист, впервые вышел на работу, мне сказали: «Месяца два подожди, и мы дадим тебе квартиру». Сейчас никто никому этого не предложит. Кроме того, в деревнях не осталось досуговых центров. Поэтому молодежь на селе не задерживается. Остаются только те, кто не хочет работать: было время, рогатый скот стадами угоняли.

– Как можно, на ваш взгляд, поднять рентабельность сельского хозяйства и, в частности, в вопросах выращивания хлеба?

– Думаю, без перемен в политике государства в данном вопросе ничто изменить не получится. А главным в данной политике является уважение к людям труда. Надо менять качество сельской жизни в лучшую сторону: строить хорошие дома, искоренять пьянство, развивать социальную сферу. Но если бы я был уверен, что деревня в скором времени поднимется или хотя бы называться хлеборобом в России станет престижно, мои дети в город бы не уехали. Да, четыре семьи нам удалось удержать при помощи новых квартир, которые мы построили в годы становления ООО «Буранное». Но сегодня мы находимся на самоокупаемости, и пока на новое строительство заработать не в силах.

– Технологии обработки земли сегодня изменились. Это как-то способствует повышению рентабельности сельского хозяйства?

– Конечно. Так, если раньше в совхозе «Буранное» работало 800 человек, то сегодня в ООО «Буранное» едва наберется 70 человек. При этом мы обрабатываем около 2/3 полей всего бывшего совхоза «Буранное». Автопарк совхоза составлял около 80 машин, у нас же всего 4 грузовые машины. Тракторов К-700 в совхозе было около 30, у нас их 5. Хлебоуборочных комбайнов в совхозе насчитывалось 73 штуки, у нас – 13. Беда лишь в том, что вся эта техника практически не обновляется. При этом работаем мы все больше и больше, а зарабатываем все меньше и меньше.

– Опыт какой страны вы применили бы в России?

– Канады, наверное, потому что климатические условия этой страны примерно такие же, как и в России.

– Есть такая песня, которую еще лет 30 назад мы часто слышали по радио: «Поле, русское поле, я твой тонкий колосок...». Возродится ли когда-нибудь в русской душе отношение к своему полю?

– Это чисто психологический вопрос – вопрос преемственности поколений. В сельском хозяйстве сегодня самые минимальные зарплаты. Поэтому поле русское, может быть, и останется, а вот «колосков» в нем – не знаю. Так что о возрождении пока говорить очень рано.