«Внутри меня была злость»: Виктория Черенцова — о шоу на ТВ, патриотичных песнях и популярности, как у Шейк

Викторию Черенцову многие знают как девушку, поющую в машине. В московских пробках она коротает время, исполняя хиты советской и российской эстрады, а также собственные песни. Душевность и красивый голос принесли ей славу в России и за ее пределами. Трансляции из внедорожника посмотрели миллионы человек. При этом мало кто знает, что свою карьеру Виктория начала с выступлений в ночном клубе в 12 лет в Челябинске, потом были шоу «Голос» и «Фактор А», разочарование и новый взлет. В мае певица приехала в отпуск на свою родину — в город Коркино. Мы встретились с ней, поговорили об испытаниях на ТВ, моде на патриотичные песни и популярности, как у Ирины Шейк. Подробности — в интервью 74.RU.

— Ты как-то рассказывала, что свою первую песню записала в четыре года. Уже тогда было ясно, кем станешь?

— Я очень хотела стать кинологом, президентом, космонавтом. Такие обычные детские мечты о чем-то высоком. Потом уже я поняла, что мне нравится блистать на сцене.

— И тогда, по классике, родители отвели тебя в музыкальную школу?

— Нет. Финансовых возможностей моей семьи не хватало, чтобы нас туда регулярно возить (Виктория была третьим, самым младшим ребенком в семье. — Прим. ред.). Меня даже в балет отдавали, я проходила несколько занятий, и потом всё накрылось по той же причине.

Я росла в то тяжелое время, сразу после развала Союза. Сначала всё шло по инерции, а потом начался бандитизм, «новые русские», лихие 90-е, наркомания и алкоголизм. И люди, наши мамы и папы, они потеряли «нить жизни» и не понимали, что делать, как выживать. Им было не до нас. Те немногие, кто смог своих детей поднять, я имею в виду в деревнях, они огромные молодцы. Но у них изначально, скорее всего, были хорошая профессия, хорошая должность, поэтому они смогли выжить. А моим родителям не удавалось нас обеспечивать в таких условиях. Поэтому мой брат ушел из дома, когда ему было 17 лет, я с 12 лет начала работать. И до 2005 года примерно эта нестабильность длилась. В нашем городе еще долго происходили моменты, которые не давали спокойно жить, работать и строить планы на будущее. Разрез угольный закрыли, а большинство жителей работали на нем. Папа у меня был шахтером на разрезе, а мама поваром.

Папа после закрытия предприятия резко подался в коммерсанты. Пытался что-то продавать на рынке, но потом его за это быстро наказали. Рынок был захвачен определенными людьми, а он пытался работать в обход их правил. Помню момент, как отца попытались убить. Приезжали, дом наш обстреливали. Я неделю в школу не ходила, потому что мама боялась, что меня украдут или что-то другое сделают. Будут выкуп требовать. Отец с матерью развелись, когда мне было лет 11. Сейчас его уже нет в живых.

— В 12 лет ты впервые выступила в ночном клубе с вокальным номером и получила за это деньги. Как это произошло?

— Я начала ярко одеваться, краситься, чтобы выглядеть хотя бы лет на 20. У меня получилось. Когда ты живешь в малообеспеченной семье, ты думаешь, как бы тебе выжить. Поэтому я долго воспринимала это как профессию, где я могу зарабатывать деньги, а не как мое призвание на всю жизнь. Чтобы вы понимали: у моей мамы была зарплата 1200 рублей в месяц. Она уже работала в колбасном цехе после того, как шахту закрыли. А у меня выходила одна тысяча рублей за ночь. Это были 2000–2002 годы. Потом было и 2 тысячи, и 4 тысячи рублей. Я могла купить себе не только еду, но и одежду. Я закрывала все свои потребности.

— Многие тебя помнят еще по участию в шоу на федеральных каналах — сначала «Фактор А» в 2011 году, потом «Голос» в 2014-м. Недавно ты призналась, что участие в конкурсах — это не твое. Тогда зачем всё это было?

— Я ходила туда, потому что не знала, что еще делать, у меня не было какого-то плана. Я думала, что произойдет чудо, меня заметит какой-то правильный человек и всё пойдет. Но как-то так получалось, что все были настроены исключительно на шоу. Я тогда еще этого не понимала. Мне было обидно получать плохие отзывы о себе, объективно плохое отношение. Потом я поняла, что это делается для того, чтобы заинтересовать зрителя. Невозможно же человека купать в одной сметане, надо же и дегтя добавить. Зрителю неинтересно наблюдать за человеком, у которого всё получается. В таких шоу всё направлено на то, чтобы были рейтинги. Наивно полагать, что там решается твоя судьба. Что мне это дало? Меня это, безусловно, закалило, и пришло понимание, что у меня совершенно другая дорога. Мне не нужны покровители, мне нужны соратники.

— После «Голоса» ты начала петь в машине и стала мегапопулярной. Как пришла идея вести такие трансляции?

— Я прекратила участие в шоу «Голос», это очень больно ударило по самооценке, я очень надеялась на этот конкурс. Внутри меня была злость, что всё неправильно. Я уже практически 10 лет как жила в Москве и подумала, что, может быть, петь — это вообще не мое? Может, я и не нужна никому. В этот же период я забеременела и подумала, что вот сейчас будет вообще не до карьеры. Но петь я по-прежнему любила и решила, что буду делать трансляции в машине — больше мне петь всё равно было негде, концертов не было.

Люди начали подписываться на меня, и я даже придумала называние — «КарСингер» (автомобильный певец). Я перестала расстраиваться, что я нигде не победила, я поняла, что у меня другой путь. Подтверждением были гигантские просмотры. Перед 9 Мая я записала песню Сергея Трофимова в машине, один человек выложил ее в «Одноклассниках» и через несколько дней прислал мне скрин, где было больше миллиона просмотров. Потом я начала размещать записи в ныне запрещенной в России соцсети, и там было по миллиону просмотров в день. Это было в 2016 году, два года у меня ушло на то, чтобы понять, что же мне нужно делать. Всё оказалось настолько легко — показать себя людям. Это было неожиданно.

Потом позвонили и предложили дать концерт в одном из залов Кремля. Билеты продались за две недели. Это был сольный концерт. Потом я начала давать концерты в клубах, потому что это можно делать чаще и я люблю прямой контакт со зрителем, когда нет сцены. Поэтому я очень люблю корпоративы.

— Сколько стоит позвать Викторию Черенцову на частное мероприятие?

— Я считаю, что про деньги говорить некорректно.

— Но основной доход что приносит? Монетизации на том же YouTube уже нет.

— Основной доход приносят корпоративы. Концерты не так часто проходят. Раньше в Москве я давала их каждый месяц, потом поняла, что мне надоедает. Есть с десяток песен, которые составляют костяк программы. Это приедается. Помните времена, когда взлетали артисты — Билан, Гагарина, да кто угодно. У них было по несколько концертов в неделю, они переезжали из города в город. Мне было их так жалко. Это как же надо любить свою профессию, чтобы так ей отдаваться! Я тоже люблю то, что я делаю, но я не выношу однообразия. Для меня это мучительно, поэтому я стала реже давать концерты. Слава богу, стало больше других мероприятий — и правительственные, и свадьбы, дни рождения, какие-то посиделки. За месяц таких мероприятий бывает 3–4.

— После начала СВО в стране появился запрос на патриотичные песни. И исполнители, например SHAMAN, получают за счет таких композиций новую волну популярности. Хотела бы ты написать что-то в поддержку России? Выходил ли кто-то с таким предложением?

— У меня на всё это мнение, которое, наверное, никому не понравится, но оно есть. Я стала писать патриотические песни задолго до того, как это стало выгодно и модно. Я написала «Ах, Россия!» в 2015 году, потом написала песню «Кошка» о солдате, который в 1945-м вернулся домой, а там даже кошки нет. Я пела очень много песен о Родине, в том числе в 2011 году я записала свою версию российского гимна, с которой в скором времени вы увидите новый проект.

Год назад, когда началась спецоперация, каждый, кто даже не имел никакого мнения относительно нашей страны и политики, происходящей внутри и за ее пределами, все кому не лень стали писать. Я в этой массе просто потерялась… из-за того, что я людей не хотела дурить.

— Ты снялась в нескольких сериалах, в том числе в сериале «След», а недавно выпустила и свою собственную картину — про «черных копателей». Как произошел этот поворот от певицы к кинематографу?

— Мой образ поющей за рулем девушки с перекинутым через плечо ремнем безопасности стал достаточно узнаваем. Начали поступать разные предложения, в том числе сниматься в сериале позвали. И первый кастинг с Игорем Ромащенко дал мне очень много. Потому что те тридцать минут, что мы снимали пилотный дубль, он многому меня научил. Меня выбрали на роль, как оказалось потом, среди нескольких сотен претенденток. Я очень загордилась. (Улыбается.)

Снимаясь в сериалах в общей сложности два года, я узнала весь процесс изнутри. Поэтому мы вместе с моим мужем решились на съемку собственного сериала. Не ролика или клипа, хотя и они тоже были. Мы думали над сценарием, думали над локациями, ездили и выбирали всё самостоятельно. У нас есть своя кинокомпания, мы ее назвали «VODA фильм» — Вова и Даша (так зовут детей Виктории. — Прим. ред.). Мы хотим снимать второй сезон «Копателей».

— Откуда такой интерес к теме раскопок?

— Когда была пандемия, я увлеклась хождением по заброшкам, оставленным деревням, мне кажется, я все такие объекты рядом с Коркино облазила. Мне это было интересно еще с детства. Ты как будто перемещаешься в машине времени в другой мир. В старых вещах ведь есть энергия. А металлоискатель у меня был еще до этого. Мы как-то с мужем нашли старый перстень в ручье в Подмосковье. После этой находки мой муж сказал: «А ведь это хорошая идея для фильма». Вот так всё и началось.

— Ты часто приезжаешь в Челябинскую область. Где именно нравится бывать?

— Мы каждый год ездим на озеро Шеломенцево. Там песок, там мелко. Вода быстро прогревается. Ты приезжаешь туда с детьми и не паришься, что с ними что-то может произойти. Потому что они в 20 метрах от берега, а им по колено. Мы там бываем каждые пару дней, и ехать нам туда совсем недалеко.

— А что ты думаешь о родном Коркино? Город изменился?

— Я думаю, что да. Я бы не приезжала. И Коркино, и Роза, несмотря на 2023 год, сохранили в себе этот уют советского городка. Подправляют бордюры, высаживают зелень. Это делали и раньше, но сейчас совсем на другом уровне. Конечно, там остались люди, которые так и не нашли свое место в жизни. Но они везде есть.

— Почему-то в публичном пространстве не очень часто звучит, что ты из Челябинской области. Почему тебя не приглашают на мероприятия в наш регион? Хотела бы ты, чтобы о тебе говорили на родине так же часто, как об Ирине Шейк?

— Я не задумывалась об этом, если честно. А если я не задумывалась, наверное, меня это не тревожит. Скорее всего, у меня еще нет такого уровня известности, как у Ирины Шейк, чтобы обо мне говорил каждый челябинец. Но узнают очень часто, и это приятно. Некоторые, правда, удивляются, что я из Коркино — из поселка Роза. Я горжусь своей Родиной. И мне хочется рассказывать, что я из маленького поселка, что я жила в частном доме на последней улице, что я та самая девчонка, которая переехала и живет практически в центре Москвы и теперь пытается покорить этот мир.