Светлана Шулежкова, профессор кафедры русского языка и общего языкознания МаГУ: «Наша задача – научить русских людей видеть в родном языке великую ценность»

В детстве Светлана Шулежкова даже не думала, что когда-нибудь станет филологом. Она мечтала о математике, принимала участие в школьных и республиканских олимпиадах по любимому предмету, заочно училась в математической школе МГУ и готовилась подавать документы в этот престижный вуз. Но позже выяснилось, что детям репрессированных дорога в МГУ была закрыта. Так судьба привела Светлану Григорьевну в Челябинский педагогический институт на историко-филологический факультет. Закончив аспирантуру при кафедре русского языка ЧГПИ, она по распределению попала в Магнитогорск.

«Лучше Светланы Григорьевны никто не может рассказать о старославянском языке», – так говорят о ней ее коллеги.

Как рождаются и как умирают языки? Почему русский язык называют богатым? Переживет ли наш великий и могучий «иностранное наводнение»? Эти непростые вопросы мы задали нашей гостье – доктору филологических наук, профессору кафедры русского языка и общего языкознания Магнитогорского государственного университета Светлане Шулежковой.

– Светлана Григорьевна, почему вы, не сумев стать математиком, выбрали русский язык? Что заинтересовало вас в славянской культуре?

– Я выросла в русской культуре, прониклась ею. Она интересовала меня всегда. В послевоенном детском доме ее источниками были библиотека, радио и художественная самодеятельность – танцы, акробатика, хоровое пение. Но окончательно мою судьбу решила Лидия Андреевна Глинкина, у которой я, будучи студенткой, занималась исторической грамматикой и историей русского языка. В исторической грамматике я увидела много общего с математикой. В этой дисциплине есть своя логика и все то, что позволяет смотреть на язык как на систему, живущую по своим строгим законам. Она давала ответы на множество вопросов, так что жесткие правила русской орфографии, русского словообразования, русского спряжения, склонения и так далее обретали глубокий, завораживающий смысл. Это было необыкновенно интересно.

– Значит, вы умеете читать на старославянском?

– Ну а как же иначе? Ведь я долгие годы преподавала старославянский язык. И уж чему-чему, но чтению старославянских текстов научились все, у кого я вела курс старославянского. И сейчас мои аспиранты, а также сотрудники словарной лаборатории работают со старославянскими памятниками, пишут на их основе статьи, монографии, диссертации и лексикографические работы. В этом нет ничего особенного. Ведь русский и старославянский – языки родственные.

– Тем не менее мне кажется, даже древнерусский довольно серьезно отличается от современного языка.

– Да, это действительно так. Ведь языки, развиваясь, изменяются. И если внимательно присмотреться, то в славянских языках много общего. Было время, когда все славяне свободно понимали друг друга, поэтому в основе каждого славянского языка мы находим большое количество объединяющих праславянских элементов, а в языках восточных и южных славян, проповедующих православие, очень много и старославянизмов.

– Чем в таком случае старорусский отличается от старославянского?

– Общий литературный язык славян, который мы называем старославянским, а болгары – древнеболгарским, был создан в IX веке солунскими братьями Кириллом и Мефодием в процессе перевода книг Священного Писания на язык славян. Этот язык предназначался для особых, культовых целей. На нем, а не на греческом или латинском, для всех славян, принявших христианство, стало возможно богослужение, содержание которого теперь уже было понятно верующим. К нам, в Киевскую Русь, старославянский язык проник вместе с богослужебными книгами в X веке.

Постепенно старославянский влиял на формирование литературных славянских языков, которые стали обслуживать и другие, светские сферы жизни наших предков, а сам он испытывал влияние живых славянских языков. В связи с этим говорят, например, о древнерусском изводе церковнославянского языка в XII–XIV веках. XIV–XVII века – это время, которое мы называем старорусским периодом, когда происходило разделение единого языка на три ветви: украинскую, белорусскую и русскую. А уже в конце XVII века начинают складываться национальные нормы русского литературного языка.

– Что стало причиной разделения славянских языков?

– Прежде всего это связано с формированием различных славянских государств. А раз есть отдельные государства со своими границами, со своим административным аппаратом, со своей экономикой, со своей внешней и внутренней политикой, своими торговыми, военными, конфессиональными и дипломатическими контактами, то и культура в каждом из них развивается под влиянием совокупности новых факторов. Например, в польском языке немало латинизмов и германизмов, так как поляки исповедуют католицизм, в котором богослужение долгое время велось на латинском языке, а их западным соседом является Германия.

– Какие еще народности, помимо восточных славян, входят в славянское сообщество?

– Их много. К южным славянам относятся македонцы, болгары, словенцы, сербы, хорваты, босняки; к западным – поляки, чехи, словаки, кашубы, лужичане. Все языки этих народов когда-то имели общего предка – праславянский язык. Причины разделения те же: переселение народов, войны, государственное размежевание. Южные славяне, например, несколько веков находились под гнетом турок, поэтому переняли у них множество слов: наименования построек, одежды, блюд. И даже их грамматика, структура очень консервативная, претерпела серьезные изменения, поэтому сейчас языки южных славян очень сильно отличаются от нашего.

– Почему столь кардинальные изменения не происходят в языках сейчас?

– В связи со всеобщей грамотностью: люди грамотные в этом отношении более консервативны. Лексико-фразеологический состав любого языка и сегодня под воздействием внешних и внутренних изменений в жизни общества легко может принимать наименования новых явлений и предметов, а вот грамматика, которую мы изучаем в школах, строится по строгим правилам, и мы спрягаем, склоняем и пишем так, как нас научили делать это в детстве. И в целом общий словарный запас и грамматика – это тот языковой костяк, который позволяет человечеству хранить информацию и передавать ее вместе с накопленным опытом от поколения к поколению. Так что консерватизм по отношению к языку – вещь необходимая для выживания человечества. Но изменения все же происходят.

Приведу такой пример. Французский лингвист Антуан Мейе писал о трех типах изменений, которые могут переживать языки в своем развитии. И первый тип изменений он связывал с речью детей, которые учатся говорить в одной и той же местности в течение определенного промежутка времени. У них может появиться артикуляция, отличная от артикуляции взрослых. Так, на севере средневековой Франции дети в определенное время оказались неспособными произносить смягченное L, и на его месте на всем севере Франции появляется У. Были бы строгие учителя, логопеды, как в наше время, такой процесс вряд ли был бы возможен.

Второй тип изменений – это заимствования, которые неизбежны при близких торговых, экономических и культурных контактах. Но обычно заимствуются элементы языка, принадлежащего доминирующему этносу, достойному с точки зрения тех, кто заимствует, подражания.

Третий тип возникает тогда, когда население меняет язык, то есть принимает язык победителей. В таких случаях в языке-победителе сохраняются некоторые черты покоренного языка.

– Какой из ныне живущих славянских народов ближе всего к старославянскому по своему языку?

– К настоящему моменту абсолютно все славянские народы прошли этап так называемого периода превращения общего литературного языка в церковно-славянский. К старославянскому ближе всего русский и болгарский языки, потому что мы придерживаемся православия: именно православие как восточная часть христианской церкви долгое время опиралось на старославянские тексты богослужебных книг.

Русские более основательно, чем другие славянские народы, перенимали богатства старославянского языка. Это связано с тем, что у нас очень долго – до конца XIX века – Библия не переводилась на русский язык. Детей крестьян обучали грамоте по церковнославянским текстам, в основном по Псалтыри, и по всей огромной матушке России богослужение велось на церковнославянском языке. У нас богатейшая система стилей, а русский язык включает множество старославянизмов. Даже привычные для нас слова – страна, глава, вождь, вредный, обратно и т. п. – имеют старославянское происхождение. То же относится и ко всем нашим причастиям.

– Почему развитие языка в других славянских странах пошло иначе?

– Для ответа на этот вопрос нужно много времени. У каждого славянского народа была своя судьба. А язык, по словам П. А. Вяземского, «есть исповедь народа, его душа и быт родной».

– Почему ученые доказывают нам, что до Кирилла и Мефодия наш народ не имел своей письменности?

– Начнем с того, что в 863 году, когда была изобретена славянская азбука, русского народа еще не было. Но есть несколько доказательство того, что у восточных славян уже до глаголицы было две формы письма: руническая и так называемые «черты и резы». На стенах Софийского собора детской рукой выцарапана азбука, отличающаяся от кириллицы, которой мы пользуемся сегодня. В ней гораздо меньше букв, но она вполне могла использоваться восточными славянами до Крещения. Есть и другие доказательства того, что грамотой наши предки владели до Кирилла и Мефодия. Например, договоры Олега с греками были написаны и закреплены обеими сторонами. Найдены монеты Киевской Руси с буквенными обозначениями, которые относятся к началу 10 века. Как сообщает Черноризец Храбр, болгарин, написавший трактат о письменах, раньше, до изобретения азбуки Кириллом и Мефодием, славяне писали чертами и резами, но это письмо не имело «утроения».

– Что значит «утроение»?

– Это значит, что букв, которые заимствовали наши предки у греков, не хватало для того, чтобы отразить все звуки славянской речи. Возьмем для примера систему письма, в котором слоги отражаются по преимуществу через согласные звуки. Для современников прочтение такого письма проблем не составляло, так как согласные более информативны. Что вы услышите, допустим, в сочетании стлб?

– Столб?

– Да. Как видите, отсутствие одного значка не помешало нам понять данную надпись. Но пройдет много веков, и вряд ли потомки смогут произнести такого типа записи вслух. Поэтому можно сказать, что письменность у славян была, но та азбука, которая отражает все звуки древнеславянской речи (а в ней было 38 знаков), была изобретена Кириллом и Мефодием. Гениальность солунских братьев состояла в том, что они изобрели для славян буквенно-звуковое письмо. Их азбука (предполагают, что это была глаголица, позднее замененная их учениками кириллицей) имеет сакральный смысл, выраженный в наименованиях каждой буквы: Аз – Азъ, Б – боукы, В – вhдh, Г – глаголь, Д – добро… И как бы она ни выглядела сейчас, создана она именно Кириллом и Мефодием.

– Как много, на ваш взгляд, сегодня людей, которые грамотно владеют старославянским, интересуются им?

– В мире таких людей очень много. В университетах мира есть славистические факультеты, где старославянский язык изучается полнокровно. Интерес к нему есть не только в славянских странах, но и в тех, чьи экономические интересы направлены на славянский мир, в том числе и на Россию. Это только в нашей стране количество часов, отводимых на изучение старославянского, сократилось в несколько раз. Вытесняется он и из программ высших учебных заведений.

Что же касается русского языка, то его востребованность всегда зависела и будет зависеть от экономического потенциала нашей страны и ее политической позиции. С распадом СССР интерес к русскому языку резко упал, но русская культура достигла таких вершин, что все-таки заставляет интересоваться ею за рубежом. Так, в программы обучения гуманитариев в высших учебных заведениях США в обязательном порядке включаются русские авторы – Толстой, Чехов, Достоевский и другие. Многие иностранцы стремятся читать их в подлинниках.

– Как вы относитесь к тому, что современная русская речь переполняется иностранными словами?

– Но они носят наименование новых реалий… Однако, когда есть аналоги этих наименований в русском языке, я отношусь к подмене отрицательно. Поставить преграду проникновению в русский язык иноязычных слов можно, как это делают французы, штрафуя своих журналистов, превышающих дозволенный лимит иностранных слов в своих статьях. У нас такого закона, к сожалению, нет. Да и вряд ли в условиях интернет-коммуникации такой запрет был бы действен при отсутствии редакторов и корректоров. К тому же на государственном уровне сокращается количество уроков русского языка, и русская культура сжимается в программах обучения детей, а экзамен по литературе не включается в ЕГЭ как обязательный... В таких условиях русский язык будет наводняться иноязычными словами, что, конечно же, пагубно сказывается на языке, и даже наша грамматика, которая, как я уже говорила, является очень консервативной системой, сегодня поддается изменениям: аналитический английский язык давит на русский синтетический. В результате у нас появляются прилагательные, которые не изменяются ни по числам, ни по родам, а заимствованные существительные «норовят» не склоняться.

– Не разрушается ли в связи с этим образность нашего родного языка?

– Пока культура народа держится на плаву, образность его языка разрушить невозможно, но то, что обедняется речь подрастающего поколения, – это несомненно. Противопоставить этому можно только систему образования, но и она сегодня идет по пути изъятия русского языка как богатейшего средства передачи культурных ценностей.

– Не ведет ли это к деградации русского общества?

– В определенном смысле – да, ведет. И уничтожение гуманитарных высших учебных заведений этому способствует. Поэтому наша задача сегодня – научиться работать в условиях зрелищецентристской культуры, находить возможность так преподавать, чтобы ученики и студенты видели в родном языке великую ценность.

– Сумеем ли мы в таких условиях сохранить русскую культуру?

– Это зависит от каждого из нас.