Александр Савицкий, заслуженный учитель РФ, основатель Магнитогорского лицея РАН, академик педагогических и социальных наук: «Принципы современного образования – это абсолютная широта взглядов»

– Александр Леонидович, вы многого достигли. А с чего все начиналось?

– Все начинается с родителей, с семьи. Не могу похвастаться рабоче-крестьянским происхождением: я потомок капиталистов, хотя при этом – коммунист. По линии моего отца, Савицкого Леонида Юльевича, большинство мужчин нашего рода были офицерами российского флота. Савицкий – русская фамилия. Петр I дал ее моему далекому прадеду, который закончил Навигационную школу. В нашей семье линия образования имеет глубокие корни. Мой отец имеет высшее образование. Начал обучение еще до войны, но в Великую Отечественную, как и большинству советских людей, ему пришлось оставить учебу. Работал на конном дворе тренером военных лошадей. Физически был очень сильным, красивым. Мама влюбилась в него сразу, как только увидела. Институт закончил уже после войны. Там ему дали прозвище «Большая cоветская энциклопедия». Книгочей, шахматист.

Во время войны мама окончила Троицкую фельдшерскую школу. Она знала огромное количество сказок, песен, впитывала их в себя, как губка. Может быть дело в родословной. Село, в котором родилась мая мама, когда-то принадлежало отцу А. С. Пушкина. Так что трудно сказать, кто больше сформировал во мне поэта – мама или папа.

– Какие наставления родителей вы помните до сих пор? Есть ли такие, которые помогли вам состояться как человеку?

– В нашем доме всегда царила атмосфера товарищества. Я не ощущал родительского давления никогда. Мама любила повторять фразу: «Что отдано, то нажито». Казалось бы, звучит как противоречие. А сколько прибауток я слышал от нее! Отец много не говорил, но его образ жизни был для меня примером: абсолютная честность; чемпион города и комбината по шахматам, приохотил меня к чтению. Он познакомил меня с западной литературой еще в раннем детстве. От него я узнал о Гомере – он читал его часами. Шиллер, Гете, Гейне… С русской литературой я познакомился позднее. Мамина деловая хватка, папина культура, образованность – вот основные составляющие моего домашнего воспитания.

– А школьных учителей помните?

– Я окончил четвертую школу, в то время она считалась продвинутой. Хорошо помню математика Теплова Василия Николаевича, директора школы Шилова Павла Анисимовича. Он ушел на войну рядовым, пришел полковником. Я получил от них очень много. Но, с другой стороны, я всю жизнь искал чего-то нового. Идти по накатанной меня не устраивало. Где-то в отроческом возрасте я очень сильно стал ощущать, что мне чего-то не хватает. Математические курсы при Горном, кружки по физике… Не было общей системы обучения для ребенка, который стремится куда-то выше, не было регулярной помощи. Да и те занятия, что предлагали, были какими-то отвлеченными, поверхностными. Поэтому как-то летом, когда мне было 13, вместо пионерского лагеря я сел изучать атомную физику и интегральное и дифференциальное исчисление самостоятельно. Отец в то время учился в институте, так что занимались вместе. До поступления в университет я знал уже многое из того, что там преподавали. Школьную муштру не любил: душа не принимала, но школу закончил с золотой медалью.

– Где вы получили высшее образование?

– Я поступил в Уральский университет, стремился туда очень. Уже на первом курсе начал писать научные работы по математике и физике. В 1967 году я попал служить в Пензу, в радиотехнические войска. Там я сделал целый ряд изобретений. После армии в университет восстановиться не удалось, и я сдавал вступительные экзамены снова, уже в наш Горный – на энергетический факультет. Когда через год на нем была открыта новая группа инженеров-математиков, поступил и туда. Учился сразу в двух группах. Каждый день – математика, иностранный язык. В сессию сдавал до десяти экзаменов. Уходил на занятия к восьми утра, возвращался в десять вечера.

– Что же заставляет вас так много работать?

– Если говорить о двигателе, то расскажу такой случай. В детстве, когда мне было четыре года, я нашел синее стекло. Посмотрел через него на Солнце и увидел протуберанцы. И потерял покой…

– Куда попали по распределению?

– На институтском выпускном я получил диплом № 1. Мне предложили остаться работать на своей кафедре – «Электроснабжение промышленных предприятий». Уже с третьего курса я был на ней руководителем научной темы: мы работали над асинхронным мотором с коэффициентом мощности, равным 1. Я был очень строгим руководителем. Помимо этого работал в комитете комсомола МГМИ. Из института как-то само собой получилось, что я попал сначала в райком, а затем и в горком комсомола.

– Ваше имя навсегда связано с Магнитогорским лицеем РАН. Как пришла идея создания лицея и почему именно такого?

– Когда мне было 17 лет, и я заканчивал школу, я уже тогда знал, что когда-нибудь приду к идее создания учебного заведения другого типа. Я понимал, что для неравнодушной, заинтересованной молодежи нужно иное учебное заведение, с другими задачами, с другим отношением: без насилия над личностью. Хотелось создать учебное заведение, где образование идет не от принуждения, а от души.

– Создать лицей такого масштаба – грандиозное предприятие даже по нынешним меркам, а в то время – инновационное...

– Начиналось все с планирования. Прежде чем открыться в 1989 году, мы два года обдумывали и писали учебные планы. Я стоял во главе комиссии, педагогов отбирали лучших из лучших. Не было учебников – создавали свои, не было учебных предметов, которые по нашему замыслу были заложены в концепцию обучения, – искали специалистов, вместе составляли планы занятий. А противников было сколько! Пресса травила. Самый весомый аргумент против: «А зачем они нам такие нужны?». За короткое время вышло 18 разгромных публикаций. Но все же мы выстояли, потому что за нами была правда. Когда лицей открылся, все наши противники привели своих детей учиться к нам.

– Каких принципов вы придерживаетесь в жизни? Какие из них вошли в основу создания учреждения нового поколения, учреждения для нового поколения, за которым – будущее?

– Нельзя ни в ком видеть врагов. Принципы инновационного учреждения – это абсолютная широта взглядов: все, что связано с насилием, несовместимо с преподаванием. Надо над этим подняться. Вот ситуация: человек своровал. Что скажут обычные люди на лавочке? Отрубить руку! А я считаю, надо разобраться в причинах. Что его толкнуло на такой поступок? На бытовом уровне насильственная педагогика сейчас востребована, поэтому и жизнь наша такая. Весь мир насилья разрушить не удалось. В России было и остается традиционное образование.

– Что все-таки удалось в лицее довести до логического завершения?

– Все. Вспомните лагерь «Пилигрим», «Студенческие компании». Это же воспитание предпринимательского духа со школьной скамьи! А сколько мы с ребятами выиграли олимпиад по России, в Европе! А сколько было золотых и серебряных медалистов? А аспирантура? 38 человек защитили кандидатские по педагогике, 4 – докторские. И это при лицее! Представители министерства приезжали выяснять, как маленькая школа берет столько призовых мест в российских олимпиадах. Неделю дети сдавали экзамены. Задачи были такой сложности, что педагоги за голову хватались, а дети решали! Комиссия тогда сделала вывод: они присутствуют в школе третьего тысячелетия.

– Лицей РАН – это был особый мир со своим летним лагерем, студенческими компаниями, яхт-клубом, со своим студенческим самоуправлением, со своими средствами массовой информации… Когда закрылся «Пилигрим», лицеисты, да и родители тоже, не хотели в это верить. Есть ли надежда на его возрождение?

– Материальную часть «Пилигрима» сохранить не удалось: грузовик и автобус забрали, палатки исчезли, катамараны требуют ремонта. А без этого лагеря быть не может. Слава Богу, хоть яхты удалось вернуть. Сейчас, чтобы возродить лагерь, надо чтобы руководство города было в нем заинтересовано. Надеемся, что так оно и случится.

– Как считаете, лицей сможет сохранить свой статус без вашего непосредственного руководства?

– Это не обязательно должен быть я. У нас много приверженцев лицейской системы. К сожалению, все хорошее уходит очень незаметно. Меняются поколения студентов, которых, кстати, уже называют школьниками, приходят новые ребята, которые ничего не знают о том, каким был лицей до них. В сохранении традиций такого рода, какие были созданы в лицее, должны быть заинтересованы все участники. Лицей должен жить в каждом, кто имеет к нему отношение. Еще не все потеряно, и возродить его очень даже возможно, вопрос в личности, в человеке, который сможет соединить воедино людей, которые составляли его суть.

– Смог ли кто-то повторить ваш опыт?

– Есть подобные заведения в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге. Книга, которую мы издали в нашей лицейской типографии – «В традициях Российского лицеизма», обошла всю страну.

– Лицей – это ваше детище, ваша победа. Но есть ведь и другие, не менее значимые достижения?

– Я всю жизнь пишу стихи, многие из них изданы. А как ученый я обязан писать научные работы постоянно. Занимаюсь техникой, математикой, физикой, оружием. Издана моя книга «Асинхронная компенсированная машина», я разработал «Теорию вихревых систем», сейчас готова к изданию «Атомистическая теория тяготения».

– А ваши дети? Тоже есть чем гордиться!

– Могу сказать так: «На чужих детях я не тренировался». Моя дочь прошла семейное, плюс лицейское обучение от и до. Сын – выпускник ВЛК (военно-лицейского корпуса). Каждое утро они отжимались по сто раз, спортсмены и сейчас, оба – кандидаты в мастера спорта. Дочь – предприниматель, работая в лицее зав. кафедрой по информатике, защитила кандидатскую по педагогике. Сын закончил институт и сейчас занимает на комбинате высокую должность, которая требует высочайшей квалификации, эрудиции. При этом он очень скромный.

– Самое время вспомнить и о вашей жене. Возможно, все это не состоялось бы и наполовину, если бы не крепкий, надежный тыл.

– С женой мне очень повезло. Я учился с ней в одной группе в институте. Вместе занимались комсомольскими делами. Я был старостой группы, а она – комсоргом. Моя жена – человек очень скромный, но могу сказать, что она имеет исключительные знания по физике и математике. Я получил диплом № 1, а она – диплом № 2. До сих пор помогает мне с дифференциальными уравнениями. Я ее очень ценю. Ни один поэт не посвятил своей жене столько стихов.

– Когда и как вы стали академиком?

– Звание академика педагогических и социальных наук мне присвоили в 1996 году. Все происходило как положено: два академика выдвинули мою кандидатуру, я представил более сотни научных работ. Мою кандидатуру рассматривала мандатная комиссия из пятнадцати человек, после чего мне и присвоили звание академика и вручили удостоверение на пяти языках.

– Не могу не задать актуальный на сегодняшний день вопрос, связанный с обновлением русского языка. Как вы к этому относитесь?

– Русский язык очень подвижный, восприимчивый ко всему новому, но в приказном порядке его не изменить.Это естественный, плавный процесс. Все должно происходить само собой, а не по указанию сверху.

– Вам исполнилось 60. После такого юбилея многие уходят на покой и тихо сидят с удочкой на берегу неспешной реки. Чем занимается неугомонный академик Савицкий, достигнув пенсионного возраста?

– Я действующий академик, а не икона. Сидеть на месте не привык. И ВЛК – яркий пример моих последних достижений. Почти все выпускники военно-лицейского корпуса поступили в вузы на бюджет, многие из них, обучаясь в лицее, побеждали в различных российских олимпиадах.

– В этом году у лицея юбилей – 20 лет. Каким вы видите лицей еще лет через 10-20? Какое образование в нем будут получать лицеисты?

– Лицей будущего? Перед нами модель Царскосельского лицея. Или, например, лицей Аристотеля. Считаю, что подобное образование можно получить только из первых рук. Преподаватель должен быть человеком очень образованным, человеком от науки и из науки. Мой девиз – образование при науке, а не наоборот.